Где моя сероглазынька, с кем гуляет она?
Ташкент мне всегда казался большой сковородкой. Плоский, жирный, с буграми подгара.
Вдоль горизонта бежала девочка: «Они посмотрели на наши трусики! Они на них смотрели!».
И ослепли, наверное.
Я медленно шел по сковороде. Сверху текло солнце, смешанное с хлопковым маслом. Деревья не спасали. Тень от них такая же горячая. Обжигающая тень.
Плюс сорок по Цельсию. Такой шутник этот доктор Цельсий. Выдумал температуру, при которой плавятся деревья и испаряется трава. А сам жил во влажной Европе, хранимой добрым ангелом Гольфстримом.
Ангел Гольфстрим, машущий голубыми атлантическими крыльями. Виновник нежных газонов и облаков из клубничного йогурта. Плюс сорок? Вы шутите, доктор. Такого не бывает. Вы шутите, говорю вам.
Рыжее солнце шумело в ушах.
Пра открыл калитку. Забыл сказать, «Пра» — так мы звали его, Якова.
Длинное, как обгоревшая спичка, лицо.
Мне всегда страшно обнимать старых людей. Вдруг они умрут в моих руках? Старость в плане смерти непредсказуема. Я обнимал их осторожно, как аквариум с водой и беременными рыбками.
Я стоял, обнимая Пра. Яков обнимал Якова. Молодость прижимала к себе старость, изучая свое сухое морщинистое будущее.
Он отделился от моего тела.
Стоял напротив, солнечный и хитрый. Выловил из кармана вставную челюсть. Облизал, пристроил на десна.
«Ты кто?» — спросил он меня.
«Я — Яков».
«Я — тоже, — обрадовался Пра. — Заходи».
14 июля 1918 года в парке Свободы города Ташкента состоялось собрание киргиз-казахов.
Шевелились обветренные губы, вверх и вниз двигались руки, не попадая в такт наползавшему полонезу.
Стучала быстрая степная речь.
На собрании было решено создать в Ташкентском уезде организацию коммунистов-большевиков из киргизов. 24 беднейших киргиза вступили в партию.
Им горячо хлопали.
В тот же день, 14 июля 1918 года, в саду военного клуба Самарканда состоялся городской митинг, на котором коммунист товарищ Гуща призвал вести борьбу с заговором буржуазии.
Было жарко, но слушали внимательно. С деревьев на митинг падали муравьи и сухие листья. Муравьев давили по привычке ногтями, как вошь.
В тот же день была распущена Андижанская городская дума.
В тот же день Председатель Туркреспублики товарищ Колесов составил радиограмму вождю товарищу Ленину: «В момент смертельной опасности жаждем слышать Ваш голос. Ждем поддержки деньгами…».
Радиограмма была отправлена на следующий день. Она выползла длинной вермишелиной в накуренном, как мужская уборная, Кремле.
