Девушка была в красном платье до бедер, таком прозрачном, что просвечивала грудь. Даже в тусклом свете Бенард видел, что она потрясающе красива, а ее пропорции идеальны. Ему требовались натурщицы — будет ли святотатством использовать шлюху в качестве модели для богини?
— Зови меня Хидди.
— Бенард Селебр, — сказал он.
— Ты такой храбрый!
«Такой пьяный, дамочка…» Он вел себя какбезумец!
— Любой мужчина с радостью спас бы красавицу вроде вас.
— Бросил вызов веристам! — Она с восхищением сжала его бицепсы. — Какой сильный! Гончар?
— Художник. По большей части скульптор.
— А что это такое?
— Каменщик. Близко к истине.
— Ты говоришь не как каменщик. — Видимо, она хотела выпытать, сколько денег с него можно взять. — А как придворный.
— Меня вырастили во дворце.
Она радостно рассмеялась.
— Тогда все понятно. О, ты не раб?
Ее ловкие руки наткнулись на печать, прикрепленную к его запястью, знаку уважаемого свободного гражданина.
— Нет.
— Ты похож на флоренгианина!
Она успела заметить его черные волосы и смуглую кожу — у любого вигелианина она гораздо светлее даже в середине лета.
— Не все флоренгиане рабы. Я заложник.
— А что такое «заложник»?
По всей видимости, Хидди получила весьма скудное образование, да и выговор выдавал в ней крестьянскую девчонку, совсем недавно пришедшую в город со строительства ирригационных каналов.
— Ну, когда мне было восемь лет… — Проклятье! На что он тратит время? — Спроси лучше, когда я протрезвею.
Он поцеловал ее, и губы девушки зажгли пламя, которое быстро побежало вниз, охватив все тело. Он взмок и лишь чудом не налетел на стену.
— Уже недалеко, любимый, — прошептала она. — О, я не могу дождаться…
— Хорольдсон сделал тебе очень больно?
— А? Не-е, он считает себя крепким и жестоким парнем. Его возбуждает, когда я кричу и вырываюсь.
— Ты с ним давно знакома? — мрачно спросил Бенард.
— Встречалась пару раз. Он много о себе воображает, а на самом деле ужасно неуклюжий и предсказуемый. Вот мы и на месте!
Они подошли к лестнице в большое здание, отделанное крашеной плиткой. Фонари отбрасывали неровный свет на картинку, которую Бенард знал и презирал: обнаженная фигура в человеческий рост с женской грудью и вульвой, мужской бородой и фаллосом. Эриандер, двуполое божество соития и безумия, уродливейший образ, по мнению Бенарда, оскорбляющий все законы красоты. Он замер на месте.
— Нет! Я не могу туда войти, Хидди! Посвященный Анзиэль не имел права поклоняться Эриандер в Ее храме.
