Он удивился, увидев, как она идет по служебному проходу в Мариньяне, где он сошел, еще больше удивился, обнаружив ее стоящей у такси, хотя она намного опередила его. Жако заметил ее из вестибюля, где задержался, чтобы купить сигарет. Пока он стоял у прилавка, мимо нее проехало полдюжины машин, но она все качала головой. Подумал, ждет кого-то. Он вышел наружу. А она и впрямь ждала. Его. Они сели в подошедшую машину.
— Я не работаю по вечерам в воскресенье, — сообщила Бонн. — На рейсе до Джибути. По воскресеньям.
Это заставило его улыбнуться.
Он попросил таксиста высадить их у «Ше-Пир» на Ле Панье. Столик в такой поздний час они получили только потому, что это был он. Жако. Еще не доели, когда Бонн, глядя на него поверх бокала вина, призналась, что очень устала и не в силах стаскивать с себя чулки. Вот так и началось. Из-за того, что она не работала тем воскресным вечером.
В ту первую ночь после «Ше-Пир» она привезла его в гостиницу «Меркюр» на набережной Ке-де-Бельж. И после этого каждый раз, когда бывала пролетом и оставалась на ночь, предварительно звонила ему из аэропорта Шарль де Голль, и они встречались в этой гостинице. Гостиница «Меркюр», пятый этаж. Где останавливаются экипажи «Эр Франс». Где Жако понемногу влюбился. И она, думал он, влюбилась в него.
Бони нравилось, что его знали и узнавали. Жако почти сразу обратил на это внимание. Когда кто-нибудь смотрел на него особым образом, уступал дорогу, приветственно кивал, она крепче сжимала его руку, давая понять, что он принадлежит ей. Вся будто светилась, когда люди останавливались, чтобы пожать руку, или предлагали ему выпить с ними. Даже по прошествии времени. Знаменитость. Вот что возбуждало Бони. Его прошлое. То, что он совершил на игровом поле столько лет назад. В синей рубашке с вышитым золотом значком. Победный рывок. Против англичан. Столько времени прошло, а люди все еще помнят. «Хвост» на голове. Замедленная съемка. Признательные улыбки. Никакого отношения к полиции — работе, которой он сейчас занимается. Хотя Бони нравится привлекательность профессии, ее суровость и то, как Жако знает свой город.
Через три месяца после того памятного рейса из Парижа Бони перебралась в Марсель и переехала к нему в квартиру на Мулен, верхний этаж, под неодобрительные взгляды мадам Фораке. Конечно, они не собирались устанавливать отношения, эти две женщины. Запахи супов вдовы, аппетитно булькающих на ее территории, вонь ее сигарок, спущенные чулки, слишком тяжелая тушь, опускающая книзу ее ресницы, и яркие озерца румян на щеках... То, как она, расслышав шаги в коридоре, выглядывала из-за застекленных дверей conciergerie
