Чтобы найти нужное место, много времени не понадобилось. «Студия Вреша» находилась в нескольких шагах, если пройти через узенький муниципальный садик, от крытой автобусной остановки и по полуподвальному фасаду соседствовала с табачной лавкой, агентом по недвижимости, булочником и зеленщиком. Оставив машину на ближайшей боковой улочке, Жако вернулся к салону. Приближаясь к объекту, он все четче ощущал приближение удачи.
Салон тату Вреша был больше тех, что он посетил в это утро. А также светлее и опрятнее. Стол для регистрации клиентов был украшен вазой с пластиковыми цветами, на покрытом плиткой полу играли блики утреннего солнца, а в приемной было разложено обилие разных журналов. Стены были увешены сертификатами в рамках и целой галереей фото татуировок, отражающих квалификацию и артистизм Вреша.
В расположенной чуть дальше от стола комнате находился сам художник. В том, что это он, ошибиться было невозможно. Одетый в белую тенниску и черные велосипедные трусы, он сидел спиной к двери, положив босые ноги на трюмо, и читал газету. С того места, где стоял Жако, на затылке мужчины были отчетливо видны прописные буквы, из которых слагалось его имя, — они были выколоты под шапкой коротких светлых волос. Насколько Жако мог видеть, это была его единственная татуировка.
— Не похоже, чтобы вы пришли сделать татуировку, — произнес мужчина, которого звали Вреш, посмотрев на Жако через зеркало, прежде чем вернуться к чтению газеты.
— Вы правы, я не за этим, — отозвался Жако.
Вреш лениво перевернул страницу. На улице, за окном студии, поток машин мчался в город или из города, на пляжи Прадо. Автобус со скрипом встал на остановке, двери с шумом открылись.
— Ну, мсье Жандарм, чем могу вам помочь?
Жако обратил внимание на акцент и на то, как быстро татуировщик узнал в нем полицейского.
— Кое-кто сказал мне, что узнал вашу работу. — Жако вынул из кармана фотографию и положил ее на прилавок.
Крутнувшись на табурете, Вреш отложил газету и подошел к столу. Взял снимок, внимательно посмотрел и начал кивать.
— Это очень непростая работа, — заметил он. — Там кожа такая пластичная, такая мягкая... Не то что руки или спина. Ее приходится растягивать, понимаете? Чтобы получить гладкую поверхность. И точно рассчитывать, иначе контуры будут размыты. И еще это может быть больно... ну, не больно, вы понимаете, как... щекотно. Трудно усидеть ровно, да?
Голос у Вреша был груб и низок, французский язык с сильным акцентом. Голландец, подумал Жако. Этот нидерландский говор — словно в горле застрял кусок камня.
