Дышал он при это часто, то и дело переводя вздох. Были ли среди спутников его друзья, любимые наставники — кто знает, но и случайных знакомых, с которыми только что делил хлеб за одним столом, — хоронить своими руками не дешево обходится.
Отобрав все ценное и нужное в свою суму, парень замешкался, явно не зная, что ему делать дальше. Ночь на дворе, да только, когда он хотел что-то спросить, девчонка, еще днем всячески его завлекавшая, шарахнулась, как от чумного.
Юноша потерянно топтался. Видно, весь запал его вышел на похороны, и сейчас он держался уже на самом пределе. Взгляд, по-детски беспомощный, шарил вокруг, губы дрожали — вот-вот заплачет…
И, мало помалу осознавал, что гнать его, конечно, не будут — только не по доброте душевной, и не из-за монастырской тени за спиной, а что бы лишний раз дракону дорогу не заступить. Для селищан — он уже что-то вроде живого мертвеца, которому срок не вышел в могилу лечь: кто его знает, какая беда от него выйдет…
Последним усилием парень подобрался, гордо и решительно шагнул за порог, видимо рассудив, что голое поле да дремучий лес — роднее, чем такая милость! Судя по тому, что монашек догнал отряд трибуна на второй день пути, и по его сизому от усталости лицу, — он шел и по ночам.
Заметив уныло бредущую фигуру в монастырском одеянии, Клодий приказал позвать его. Монашек неуверенно, но с заметным облегчением обернулся на окрик. Его подвели к трибуну.
— Мое имя Клодий Север, трибун. Ты идешь в Обитель Обретения?
— Да, — парень невольно сглотнул.
— Не пойдешь ли с нами провожатым, инок? — спросил Клодий.
Послушник мог быть полезен не только как проводник, но и как источник информации.
От такого предложения, светлые глаза юноши раскрылись на пол лица, — все-таки его сильно задело отношение деревенских!
— Господь в своей милости да не оставит нас! — ответил он приложив сложенные ладони ко лбу, на котором ярко выделялась глубокая затянувшаяся корочкой ссадина от когтя дракона.
Юноша бодро зашагал рядом с чалой кобылой трибуна, явно оживившись и повеселев.
В окружении солдат он снова воспрял духом.
— Как тебя зовут? — первым делом поинтересовался Клодий.
— Лей, — назвался монашек, не упомянув ни деревни, как здесь было принято, ни имени отца, как у западных варваров, ни рода, как у самих лациев.
— Что же, далеко до Обители?
Юноша задумался, прикидывая, и ответил:
— Дорога тут не самая лучшая. Но вашим ходом за декаду дойдем. Может на пару дней меньше.
