Г-н Одинцов, я, кажется, понимаю, «с чего бы такое». Вы в этой трясучке не одиноки. Сейчас многие, особенно из культурной постсоветской «элиты», трясутся при слове советский. Они и при Советской власти, даже воспевая её и получая за это награды, тряслись, но скрывали это. Теперь они трясутся открыто и даже демонстрируют свою тряску по телевидению. Особенно сильно их одолевает трясучка при слове Сталин. У режиссера Михалкова, например, при упоминании имени Сталина сильно трясутся усы, а у художника Глазунова щёки, в чём вы лично могли убедиться во время просмотра заключительных серий телешоу «Имя России».
Не понимаю, Евгений, чему вы так удивляетесь. Ещё не такое увидите. Если дела у нынешней российской (антисоветской) власти и её прихлебателей среди культурной «элиты» пойдут и дальше так, как сегодня, то скоро не они трястись, их трясти будут. И тогда сбудутся слова великого советского поэта В. Маяковского (которого вы, Евгений, судя по вашим предыдущим писаниям в «Дуэль», тоже не вспоминаете с благодарностью):
«Они
упадут
перезревшей
грушею,
Как только
их потрясут».
В.Ч.
ИСТОРИКИ НА СИГНАЛИЗАЦИИ
В начале марта мы с вами на голубом экране в удобное для просмотра время могли наблюдать самые проникновенные сентенции по случаю годовщины смерти тирана. Различные каналы русскоговорящего теле- и радио-эфира поливали либеральные сердца русскоязычного населения елеем ненависти к почившему сатрапу. А злые русские фашисты пусть не надеются услышать какого-нибудь неправильного, «типа — как бы», историка.
Перечислять всех отметившихся в этой «миссии» специалистов по истории новой и новейшей — слишком большая и ответственная задача. (Кого не упомянешь, могут ведь и обидеться! А это нехорошо!)
Но вот олицетворением всех извращенцев, насилующих старуху Клио, официозным, так сказать, толкователем кремлевских истин пренебречь в этой заметке никак нельзя.
Чему можно уподобить либерального историка? Я сперва подумал про огнетушитель, наполненный бензином, но как-то сразу эту мысль откинул. Ведь эта бомба. И при всем коварстве она вызывает определенное уважение. Можно получить ожоги. Неожиданно и вероломно. Это шок. И последствия заставляют относиться к проделкам диверсантов весьма серьезно. Нет, историков, подобных Эдварду Радзинскому, уподоблять таким взрывоопасным штукам не надо.
Это скорее такие большие, глянцевые тюбики. Плотно наполненные, извиняюсь, фекалиями. Находятся эти тюбики под надежной сигнализацией. Предположим, Вам требуется вылить на прошлое содержимое тюбика. Просто кладете на него стопку банковских купюр. (Да, это непременное условие!) И он покорно выдавливает свою вонючую суть. При этом сигнализация не срабатывает. Если же Вам, не приведи Господи, случится его тронуть чем-либо иным, то приготовитесь к треску соскакивающих крышек легиона подобных ему собратьев по уму, чести и совести. (И, разумеется, к обонянию их содержимого.) Это сработала сигнализация!
