Мне это не понравилось, и я ему говорю:
— Mais de quel droit?[71]
Он говорит:
— Personne ne peut me defendre mes sentiments, pas meme moi — meme.[72]
Он всегда самым неожиданным образом в самые неожиданные минуты являлся, и когда я как-то этому удивилась, он говорит:
— Я всегда там, где я совсем не нужен.
На сцене он играл моего жениха, и он на генеральной репетиции решил, что ему надо при встрече у меня руку поцеловать. Я ему это позволила, а на сцене он с храбростью схватил мою руку, но поцеловать не решился, и это вышло так смешно, что мы чуть не расхохотались. Потом за кулисами он говорит:
— Графиня, дайте вашу руку, я буду учиться, как надо ее целовать.
Я, конечно, не дала, но потом он обещал целовать свою руку. Только это я позволила. В первый раз он, действительно, поцеловал свою руку, потом второй раз медленно поднял мою руку к губам и поцеловал. Я так смутилась, что ничего не нашла сказать, хотя я чувствовала, что должна была ему показать, что это мне не нравится.
Вот эти несколько дней были самые хорошие. С спектаклем все кончилось.
На другой день после того, как мы в последний раз играли, был бал у генерал-губернатора. Я с ним танцевала мазурку. До нее я танцевала с Кислинским и Лопухиным кадрили, а он эти две совсем не танцевал, и, как всегда, он явился вблизи от нашего места.
Мой кавалер его не видал, а я все время чувствовала и видела его и мне хотелось его помучить, и потому я так кокетничала, как никогда, и я думаю, мой кавалер был удивлен, что я вдруг сделалась так разговорчива и brillante.[73] А там я видела тучи, и это меня, признаюсь, радовало.
За мазуркой он и говорит:
— Я знаю многих, которые за вами ухаживают, и вы со всеми одинаковы. Отчего это?
Я говорю:
— Неужели со всеми? и с вами?
— И со мной, но, — говорит, — я не понимаю, зачем я вам нужен. Неужели вам хочется, чтобы мое чувство к вам продолжалось бы несколько месяцев и потом бы все кончилось?
А я говорю:
— А знаете, мое чувство обыкновенно продолжается несколько недель, даже несколько дней.
Нет, я все это пишу не так, тут это выходит совершенно бессмысленно, а у нас это было очень ясно.
Мне его стало жалко опять и я очень ясно показала, что для меня он и другие — большая разница. Но когда он это понял, он как будто испугался и стал мне доказывать, что он не стоит этого, что он — самый пустой человек, в чем я с ним совершенно согласилась. Я ему сказала, что в этом я уверена, но что все-таки я его совсем не понимаю. А он говорит:
