Много подарков я получал. Нет, не гонорар, а именно подарки. Извлечённый с того света, настрадавшись в госпиталях, я старался своим врачебным знанием и умением, а потом и опытом хоть в какой-то мере оплатить свой долг за спасение. Да, заработная плата врача более соответствовала подаянию, а не компенсации за тяжкий труд. Но ведь мной был выбран и установлен modus Vivendi. Выходить за его границы я позволить себе не мог. А подарки получал от уже выздоровевших, или от тех, для выздоровления которых приложил максимум усилий, оказавшихся, увы, недостаточными. В редких трагических случаях — даже от родственников умерших пациентов.
Разными были подарки. Букеты цветов — от скромненьких до просто роскошных. Бонбоньерки и торты. Вино и коньяки. Книги и граммофонные пластинки. Были подарки экзотические. Выдвинул сейчас ящик стола и увидел длинный чёрный мундштук. Даже самая бдительная советская таможня пропустила его, посчитав обычным приспособлением для курения. А между тем, лёгким движением рук этот мундштук превращается в финку, очень опасное холодное оружие. И вспомнил я подарившего этот мундштук знаменитого киевлянина, не весьма почитавшего уголовный кодекс. Немало потрудился я, чтобы вернуть его к жизни, а потом ещё поставить на ноги. Поставить его на путь исправления было уже выше моих возможностей.
Были подарки, не имевшие цены. Не погрешу против истины, назвав их бесценными. Однажды за несколько минут до начала работы приоткрыл дверь в кабинет мой пациент, заместитель председателя КГБ Украины. Я пригласил генерала зайти. Но он поклонился и закрыл за собой дверь. Мы жили метрах в ста пятидесяти от моей работы. Минуты через три по телефону позвонил сын:
— Пришёл какой-то тип в антисемитке. Впустить его? — Антисемиткой называли вышитую украинскую мужскую сорочку. Звонок сына несколько удивил меня. Он отлично знал генерала, считавшего себя вправе приходить к нам домой со своими болячками, не глядя на время и моё состояние. А я не мог ему отказать, так как жена его — врач-гинеколог. Нельзя нарушать клятвы Гиппократа.
— Впусти. И позвони, почему он пришёл. — Ещё через несколько минут сын рассказал, что генерал принёс двухлитровую бутылку канадского виски.
— Но ты ведь не любишь эту самогонку. — Добавил он.
К концу моего рабочего дня в кабинет вошёл генерал. Я поблагодарил его за подарок и продолжил:
— Вы же знаете, что я беру взятки борзыми щенками. Могли оставить здесь.
— Ну, чего вас затруднять?
