Но, говоря «врач должен думать», Оскар Аронович определенно имел в виду, что тот, кто должен думать, до этого уже должен знать. Постановка дифференциального диагноза, которую я демонстрировал молодым врачам, это и есть ежедневная работа, с которой начинается любой лечебный процесс. Иногда это многочасовый невидимый труд, когда, — как сказали мне однажды коллеги-терапевты, попросившие меня помочь поставить диагноз их больному, — видно как в мозгу ворочаются валуны. Иногда — мгновенное озарение. И наблюдающих специалистов удивляет фантастическая интуиция врача. Это не интуиция. Просто быстро произошло сличение наблюдаемого с данными, хранящимися в памяти. Но и при «ворочающихся валунах» и при озарении диагноз не был бы поставлен, не будь в памяти достаточного запаса знаний.
У врача, даже начинающего, должен быть колоссальный запас знаний. У врача должна быть очень хорошая память. Если бы только этим определялась личность врача, в Израиле не было бы никаких проблем с врачебными качествами. Преодолеть тест при поступлении на медицинский факультет университета, как шутят, у нас могут только гении. А если серьезно, — то только очень способные абитуриенты. Ни на одном факультете при поступлении не требуется такой высокий IQ.
Буквально в первые дни моей работы в Израиле профессор Конфорти, заведующий отделением, в котором мне следовало доказать, что я действительно врач (не профессору Конфорти; ему были известны мои научные работы), попросил меня проэкзаменовать по ортопедии студента шестого курса, владеющего русским языком. Ответы на вопросы были настолько обстоятельными, я бы даже сказал — блестящими, что мне захотелось покопаться и продолжить экзамен. Я задал вопрос, который в Советском Союзе мог вызвать затруднение у сдающего кандидатский экзамен. Студент четко ответил и на этот вопрос.
— Вы собираетесь специализироваться по ортопедии? — спросил я студента.
— Нет, по нефрологии.
— Откуда же у вас такие глубокие знания ортопедии?
Студента явно смутил мой вопрос. Очевидно, что он ему был не вполне понятен.
— Но ведь я пришел на экзамен.
— Не хотите ли вы сказать, что все ваши товарищи подготовлены подобным образом?
— Конечно!
Я решил проэкзаменовать студентку. Но моих знаний иврита было явно недостаточно, чтобы задавать вопросы. Студента я попросил быть моим переводчиком. В переводе ответов не было необходимости. Ответы были такими же блестящими, как у студента.
После этого экзамена у меня прошла обида на бюрократов в министерстве здравоохранения, которым следовало доказать, что я не верблюд, без чего нельзя было получить диплом специалиста. Мой диплом врача был признан и подтвержден израильским. А вот диплом специалиста предстояло «заработать».
