— Джен О'Хара была нимфоманкой, — сказал я. — Ее визит в тот мотель прошлой ночью был примерно шестым за последние несколько месяцев. Вас это не удивляет?
— Пожалуй. — Он помрачнел. — Не скажу, будто не догадывался о ее скрытой сексуальности, но всегда считал это тесно связанным с воспоминаниями о покойном муже. В противном случае, может быть, попытался бы приударить за ней. А так не хотелось ввязываться во все эти трагические переживания, понимаете?
— По-вашему, у нее была связь с Эверардом? Он задумался на пару секунд и в конце концов заключил:
— Если и была, то она никак этого не проявляла. А уж по поведению Эверарда вообще ничего нельзя было заметить. Он всегда казался холодной рыбой. Разговаривать с ним было все равно что со стенкой. Демарест — полная противоположность. Единственный способ заставить его замолчать — опрокинуть ведро воды на треклятую мерзкую трубку, которую он вечно сосет.
— Я слышал, у Эллен Спек что-то было с Эверардом?
— Правда? — Лицо его приняло озадаченное выражение. — Для меня это новость, лейтенант. Я всегда думал, что Джуди Трент, моя секретарша, тайком поглядывает в его сторону, но никогда и нигде ее с ним не встречал. Во всяком случае, мне по этому поводу ничего не известно.
— Поздравляю вас, мистер Вейл, — провозгласил я. — Вот и вы стали членом клуба, где никому ни о чем не известно. Наравне с остальными, вы абсолютно ничего не знаете. Так?
— Не уверен, — возразил он. — Есть одна вещь, которая удивила меня своей странностью, лейтенант. Я хочу сказать, если Эверард договорился с миссис О'Хара провести ночь в мотеле, они ведь должны были сперва вместе поужинать или что-нибудь в этом роде, правда?
— Почему вы считаете, что они этого не сделали?
— Вчера вечером около десяти я заскочил в «Кал-кон» за отчетом, который должен закончить и представить начальству в главный офис, и увидел, что у Эверарда в лаборатории горит свет, значит, он еще работал.
— Вы его видели?
— Нет, — сказал он. — Но слышал, проходя мимо двери, как он расхаживает по комнате. Можно проверить у охранников на проходной. Они регистрируют всех входящих и уходящих после пяти часов вечера до восьми утра.
— Спасибо, — поблагодарил я его как можно любезней, ибо он напомнил мне об элементарной вещи, которая сразу пришла бы на ум любому мало-мальски сообразительному копу.
— Если вспомню еще что-нибудь полезное, позвоню вам, — посулил Вейл, не скрывал самодовольства.
Я обратился к охраннику, услужливо предъявившему список, составленный прошлой ночью.
