Тони Феррелл распахнул дверь своего убогого жилища, но увидев меня на пороге, хотел было снова закрыть её. Желая помешать этому, я навалился на неё с другой стороны, и он неожиданно быстро сдался. Затем я вошел в квартиру, и закрыл за собой дверь.
— Ладно! — раздраженно бросил он. — Выкладывайте, какого черта вам здесь нужно.
— Я хочу, чтобы вы рассказали мне об Айрис Меривейл, — сказал я.
— Она умерла. — Он недовольно поморщился. — И это все, что я могу сказать вам о ней.
— Мне нужно узнать, — продолжал я, — об её отношениях с Сэнфордом и с вами.
— Какая теперь разница, черт возьми? — сказал он. — Она мертва. Что было, то прошло!
— Для меня это очень важно, — настаивал я. — Что вам надо для того, чтобы разбудить эти воспоминания? Выпить? У меня в машине есть буталка водки. Хотите принесу?
Он покачал головой.
— Я с этим делом завязал, хотя раньше и приходилось выпивать. Что вы за человек, Холман? Некрофил? Она умерла. Так оставьте её в покое хотя бы после смерти.
— Она умерла, — согласился я, — и Роулинс тоже. Я знаю, почему умерла Айрис Меривейл — из-за передозировки барбитуратов. И мне так же известно, как умер Роулинс — ему вышибли мозги. Но я до сих пор не знаю, почему его убили.
— А Айрис-то тут при чем? — спросил он.
— Да все при том же. Потому что после неё остался незаконченный фильм, — ответил я.
Он сел в кресло и замер без движения, уныло ссутулившись и опустив плечи. Кончики ганфайтерских усов, казалось, тоже поникли, а неясный взгляд стал её мутнее.
— Я был единственным человеком на свете, кто мог понять Айрис, — вдруг заговорил он. — То есть её талант. Знаете, ведь она была поистине великолепной, неподражаемой актрисой. Но вот только заставить её проявить в полной мере это дарование было чрезвычайно трудно. Приходилось работать не покладая рук, копать все глубже и глубже, чтобы отбросить все наносное и добраться до её человеческой сути. — Он неожиданно усмехнулся. — А вам все это, наверное, кажется просто высокопарным бредом.
— Нет, не кажется, — искренне возразил я.
— Когда работаешь в таком темпе, то между тобой и окружающими тебя людьми складываются довольно странные взаимоотношения, — продолжал он. Бывает так, только что ты испытывал ни с чем не сравнимое умиротворение и блаженство, а в следующий момент уже выходишь из себя, начинаешь метать громы и молнии. Как говорится, где кончается любовь, там начинается ненависть! Думаю, что Айрис по большей части меня ненавидела. Однако я был единственным режиссером, с которым она работала на протяжении последних пяти лет своей карьеры.
