«Новая мама», так вот оно, окончательное решение!
— Ниночка, будешь ли ты любить меня? — услышала я ласковый голос баронессы.
Но я молчала, опустив голову и уставясь в землю.
Меня выручила Барбале, которая пришла звать меня к Юлико.
Ночью я не могла спать. Что-то большое и тяжелое давило мне грудь. Мне казалось, что какая-то громадная птица с лицом новой мамы летает по комнате, стараясь меня задеть своими крыльями.
Я проснулась вся в холодном поту. Сумерки давно спустились. Прямо передо мной в открытое окно сияла крупная, как исполинский алмаз, одинокая вечерняя звезда.
Я протянула к ней руки… Я просила ее не меркнуть долго, долго и, пока я не вырасту большою, сиять каждую ночь, чтобы мне — маленькой, одинокой девочке — не жутко было одной…
Вдруг легкое дуновение ветерка пронеслось по комнате, и в нем я явственно услышала слабый зов Юлико:
— Нина.
— Сейчас, — откликнулась я и в минуту была около него.
Он лежал на спине с открытыми глазами. На ковре, у его ног, храпела Родам.
— Ты звал меня, Юлико? — спросила я его и очень удивилась, когда он ответил отрицательно.
— Но я совершенно ясно слышала твой голос, — настаивала я.
Он вдруг забился и заплакал.
— Нина, дорогая моя, это была смерть…
— Смерть? — вырвалось у меня, и я почувствовала дрожь ужаса во всем теле.
— Да, смерть, — с тоскою подтвердил он: — когда умирал Дато, — смерть приходила за ним и позвала меня… Я тоже очень испугался… Теперь умираю я… О, как страшно, как страшно! — и он снова заметался в своей кроватке.
— Юлико, — насколько возможно спокойно проговорила я, — когда умирала деда, она не боялась смерти. Она видела ангелов, пришедших за нею, и дивный престол Господа… Около престола стояли ликующие серафимы, и деда пошла к ним с охотой, она не плакала… Темный ангел пришел к ней так тихо, что никто его не заметил…
— Но мне так душно, Нина, я так страдаю!
— Хочешь, я вынесу тебя на кровлю, Юлико, — туда, где умирала деда? — высказала я внезапно блеснувшую мысль. — Может быть, там тебе будет легче.
— Это тебе не под силу, Нина…
— О! — не без гордости улыбнулась я, — не думай, что я такая же слабенькая, как ты! Завернись хорошенько, и я отнесу тебя: там тебе будет легко дышаться; ты увидишь горы и полночную звезду.
— Да, да, горы и полночную звезду, — как эхо вторил больной, — да, да, отнеси меня на кровлю, Нина!
Я была сильная, как четырнадцатилетний мальчик, и Юлико, слабый, исхудавший за время болезни, показался мне легким, как перышко.
