— Феррис Фримонт властвует не только над страной, — заметил я, — он властвует и над умами. И он их обесчестил.
— «Не судите», говорится в Библии.
— В Библии говорится: «Царствие Мое не от мира сего»,[1] — сердито отозвался я. — То есть потом за свои поступки придется нести ответ.
— А мне приходится нести ответ прямо сейчас.
— Это ни в какое сравнение не идет с тем, что грядет. Ты советовался с ВАЛИСом?
— С ВАЛИСом не советуются. Он — или они — мне диктуют.
— Пусть велят тебе не сотрудничать.
— Пока указаний не давали. Значит, я продолжаю поступать так, как поступал бы сам по себе.
— Если ты будешь содействовать операции «Накалывание» (так мы издевательски называли операцию «Обследование»), спорю на доллар, что ВАЛИС никогда не выйдет с тобой на связь.
— Я сделаю то, что должен сделать, — сказал Николас.
— Ты и обо мне им настучишь? Ну, о том, что я пишу?
— То, что ты пишешь, они могут прочитать сами; все напечатано.
— Заложи им «Пролейтесь слезы». Книга не вышла, а ты знаешь, о чем она.
— Извини, Фил, для меня самое главное — жена и ребенок.
— И ради этого, — горько произнес я, — я переехал в Южную Калифорнию!..
— Фил, я не могу рисковать ВАЛИСом, это чересчур важно. Важнее, чем ты, я или кто угодно.
Представьте ситуацию: близкий друг регулярно доносит о происходящем клевретам Ферриса Фримонта. Когда я осознал, что Николасу известно обо мне практически все, угроза стала совсем близкой — и очень личной. «Если ВАЛИС существует, — сказал я, — он защитит тебя — ты сам так говорил когда-то. А если не существует, тогда тебе нечего оберегать и, следовательно, нет мотива с ними сотрудничать. Так или иначе, скажи им, чтобы убирались к черту». На самом деле я думал о себе. Не то чтобы я был видным антивоенным активистом или хотел им стать, но в глазах ДАНа моя деятельность выглядела вполне подрывной. И Николас все о ней знал.
Так в наших отношениях наметился первый разлад. Николас нехотя согласился, что в принципе можно устоять против «дановцев» с их досье, сохранив и семью и работу; и все же он явно боролся с сомнениями. Так или иначе, я больше не мог доверять закадычному дружку, которого знал и любил еще со старых дней в Беркли. Власти сделали свое черное дело: вбили клин между людьми, полагавшимися друг на друга безоговорочно.
То, что происходило между нами, в миниатюре отражало картину нашего общества, сложившуюся при ФФФ. На основе собственного опыта я мог догадываться об ужасных трагедиях, разыгрывающихся повсюду. Представьте себе молодых исполнителей: полные надежд, они приезжают в «Новую музыку» петь и играть, — а ответственный за прослушивание сотрудник передает на них информацию в полицейские инстанции. То же самое наверняка происходило и в других фирмах звукозаписи, по всей стране. А коллеги Николаса? В их среде появился стукач (во всяком случае, потенциальный), который готов увеличить себе зарплату за счет их безопасности и свободы. И все это для того, чтобы маленький Джонни прошел курс лечения у зубного врача. Хорошенькая причина.
