Мы внимательно рассматриваем проносящиеся за окнами перроны, стараясь определить прошлое, в которое попали. Вскоре после написания этих строк мы наблюдали несколько крупных торжеств, определить которые не составило труда. За ноябрьским окончанием мировой войны - Армистисом - последовала кампания займов Свободы. Более сорока лет назад, считая время в оба конца - туда и обратно, я продавал эти займы на улицах прохожим. Впечатления прошедших лет заставляют нас острее переживать заточение в этом несущемся вагоне. Происходящее вокруг рождает мучительную ностальгию. Мало кто предполагает, сколь совершенна наша память, пока не столкнется с подобным напоминанием. Но мы не в состоянии присоединиться к ликующим толпам на перронах, и остается только гадать, что происходит наверху, над нашими головами.
Догадавшись о причинах происходящего, мы стали более терпимы по отношению к нашему машинисту. Его тяжелые размышления заставляют нас задуматься, не жертва ли он сам? Обычно он не замечает нашего присутствия. Иногда нам кажется, что он падший ангел, и мы удивляемся странному стечению обстоятельств, связавшему наши судьбы с судьбой несчастного Ван дер Деена, ибо по всему видно, что он несчастлив. Его надменность давно не раздражает нас: ее подавляет какая-то тайная тоска, что постоянно гнетет сердце нашего капитана.
- На мне лежит ийн флойк, - мрачно сказал он однажды, внезапно остановившись перед нами во время одной из своих стремительных прогулок по вагону Казалось, он пытается объясниться, извиниться, если хотите, за наше вынужденное заточение. - Я проклят, проклят - Он глубоко вздохнул, умоляюще глядя на нас.
Тут на него снова нашло его обычное черное настроение, и он зашагал прочь, ворча странные голландские ругательства:
- Я превзойду их... сам Господь не остановит меня... даже в бесконечности!
***
Наша орбита все более суживается. Мы уже давно не были в Бруклине, а вчера неожиданно свернули на Таймс-сквер и перескочили на колею к Гранд-Сентрал. Учитывая эти изменения, а также тип вагона, в котором мы едем, и наши костюмы, мы достигли 1905 года. Этот год особенно ярок в моей памяти: тогда я впервые приехал в Нью-Йорк. Я не перестаю размышлять, что нас ждет. В следующем году мы исчерпаем историю нью-йоркской подземки. И что тогда? Неужели все кончено?
Нелли - само терпение. Какая удача, что с тех пор, как мы обречены на эту бессмысленную гонку, мы не расстаемся. Наши дружеские отношения, сердечность освещают беспросветный мрак этих утомительных блужданий.
