– Зачем?
Последовала пауза.
– Выпить чашечку кофе.
Вот он, очередной затруднительный момент. Оба они прекрасно понимали, что о кофе вопрос даже не стоял. Дело было в ином. В чем именно? Ей стыдно было признаться себе самой, и она продолжала терзать себя сомнениями. Нет. Этого не может быть. Она вдруг поняла, что в ее голове крутится лишь одна навязчивая мысль. Его пылающие высокие аристократические скулы и сказочный блеск в темных глазах разрешили ее сомнения. Она могла бы сказать, что занята. Это было бы правдой. Что ей нужно принять ванну. Это тоже было бы правдой. Так что выбрать?
– Мне нужно в ванную.
– Прямо сейчас, – медленно протянул он, – именно сию секунду?
– Ну, безусловно, не сию секунду.
Он взглянул на нее с любопытством.
– А что ты делала?
– Мыла пол на кухне, – ответила она и неожиданно почувствовала триумф, увидев, как любопытство в его глазах сменилось изумлением.
– Мыла пол на кухне? – недоверчиво повторил он.
– Как видишь. Это случается у людей.
– У тебя нет уборщицы?
– Уборщица есть. Но нет штатной прислуги. И мне всегда нравилась тяжелая физическая работа.
Она превосходно помогает сконцентрироваться.
Лука Карделли понял, что Ева Питерс крепкий орешек. Он решил изменить стратегию.
– Ну, тогда ты не поужинаешь со мной сегодня вечером?
Она открыла рот, чтобы сказать:
"Только если лягу спать в девять", но из—за неловкости ситуации решила этого не говорить.
И почему это она должна сразу, не раздумывая, отклонять приглашения? Неужели ее карьера стала такой важной, что от удовольствий в жизни она наотрез отказалась?
– Боюсь, с ужином будет сложно. Мне вставать ни свет, ни заря, если, конечно, это не будет очень ранний ужин. Но, поскольку мы лишь недавно закончили ланч, не думаю, что мы успеем сильно проголодаться для раннего ужина.
Она шире открыла дверь. Она сделала это лишь потому, что когда—то он был к ней добр (так она сказала самой себе). И тут же улыбнулась, подумав, какая все—таки бессмысленная трата времени – самообман. Почему просто не признаться в этом себе? Ведь она не хотела, чтобы он уходил.
– Думаю, тебе лучше все—таки войти. А я вместо ужина приготовлю кофе. Но только ненадолго, ладно?
– Просто выкинь меня, когда захочешь, – манерно растянул он слова, с интонацией человека, которого еще никогда ниоткуда не выкидывали.
Он закрыл дверь изнутри с неким победным чувством, не в силах припомнить, однако, когда ему еще так долго приходилось бороться за чашку кофе.
