— Второй этап, — бормотала Лорен, раскладывая ряд красочных геометрических узоров по ковру, простиравшемуся из столовой в гостиную. Они были вышиты в той же манере, но в рисунках было больше современности.
Третий период совпал с началом ее семейной жизни. Это были рисунки в викторианском стиле, созданные под влиянием старинных любовных историй и тайн, о которых она так любила читать.
Приложив руку к виску, где пульсировала боль, Лорен попыталась сообразить, почему вообще ей вдруг захотелось взглянуть на эти образцы. Она не могла вспомнить. Сокрушенная своей неспособностью мыслить ясно, она сгребла вышивки в одну кучу и забросила в кладовку, отделанную кедром и отделяющую обеденный стол от прихожей и кухни.
Надо чего-нибудь съесть, решила она, и достала румяное яблоко из сумки с фруктами, которые Адам купил у ближайшего торговца на дороге. С яблоком в руке она потащилась в гостиную, задержавшись на минуту у стеклянных дверей, открывавших вид на промокшую от дождей веранду.
В стеклах отражалась гостиная. Диван мучительно соблазнял се, но Лорен знала, что поддаваться нельзя. Всякий раз, как она теряла бдительность, днем ли, ночью ли, опять начинались эти сны.
Не все видения, толпившиеся в ее воображении, были страшными или болезненными. Некоторые из них рисовали обыденные, бессвязные сцены, знакомое лицо человека, имя которого она никак не могла вспомнить, место, которое, как она была уверена, видела раньше. Все это не имело никакого значения, однако эти картины представлялись ей в мельчайших подробностях.
Бросив последний тоскливый взгляд на диванные подушки, Лорен, решила устроить себе оргию домашней работы в надежде, что так она сможет развеять сонливость. Она очистила от пыли чулан, небольшую комнатку под лестницей в гостиной. Потом занялась ванной, но у нее не было сил оттирать кафель чистящим порошком. После третьей попытки она сдалась. Попыталась вытащить половики на переднее крыльцо и вытряхнуть их, но отказалась от этой идеи, после того как потеряла равновесие и чуть не упала через перила.
— Нахожусь в опасной зоне, — пробормотала она, вытаскивая пылесос и принимаясь зачистку ковров. Мерный шум маленького мотора действовал на нее успокаивающе, уводил ее в другое время, в другое место. Гостиная превратилась в солнечную долину.
…Она бежала сквозь залитую солнцем траву к корявой яблоне. Забралась высоко на ее ветки и начала есть яблоки, но они были зеленые и очень скоро у нее заболел живот. Ей стало так плохо, что она почувствовала, что вот-вот свалится с дерева, а кругом не было никого, кто мог бы ей помочь…
