(знак восклицательный и шесть точек — не бойтесь, судейские святоши возражать не станут!). И первой заботой его явилось, что и следует из даты упоминаемого ниже ордонанса, уврачевать раны, причиненные ужасными и прискорбными бедствиями революционного времени, восстановив верных и многочисленных слуг своих (многочисленных — это должно польстить в суде!) во владении всем непроданным их имуществом, буде оно находилось в общественном пользовании, в обычном или чрезвычайном владении казны, буде, наконец, в дарственном владении общественных учреждений, ибо мы с полным на то основанием утверждаем, что именно таков смысл и дух прославленного и справедливого ордонанса, изданного в… Стойте-ка, — воскликнул Годешаль, обращаясь к писцам, — эта треклятая фраза расползлась на всю страницу! Так вот что, продолжал он, проводя языком по корешку тетради, чтобы разнять склеенные листы толстой гербовой бумаги, — если вам хочется сыграть с ним шутку, давайте скажем, что наш патрон принимает посетителей только от двух до трех часов утра. Посмотрим, приплетется ли тогда еще раз эта старая шельма!
И Годешаль вернулся к начатой фразе:
— …изданного в… Готово? — спросил он.
— Готово! — откликнулись хором писцы.
Все — диктовка, болтовня и заговор — шло одновременно.
— …изданного в… Папаша Букар, каким же числом датирован этот ордонанс? Надо поставить точки над i, канальство! Всё лишние страницы набегут!
— Канальство… — повторил один из писцов, прежде чем письмоводитель Букар успел ответить.
— Как, вы написали «канальство»? — воскликнул Годешаль, бросив на новичка уничтожающий и в то же время насмешливый взгляд.
— Ну да, — ответил Дерош, четвертый писец, наклонившись над копией своего соседа. — Он написал: «Надо поставить точки над i» и «канальство» через два «н».
Все писцы разразились громким смехом.
— Значит, вы, господин Гюре, полагаете, что канальство — термин юридический, и еще имеете смелость утверждать, что вы родом из Мортани! — ввернул Симонен.
— Подчистите эту фразу, да хорошенько, — сказал письмоводитель. — Ежели член суда, облагающий пошлиной акты, заметит эти штуки, он решит, что мы не уважаем его бумагомарательства. Из-за вас, чего доброго, у патрона могут быть неприятности. Прошу вас, господин Гюре, впредь таких глупостей не писать. Нормандец обязан думать, когда он составляет прошения. Это, так сказать, альфа и омега нашего сословия.
— …изданного в… в?.. — переспросил Годешаль. — Скажите же наконец, когда, Букар!
