Первое разочарование, которое он испытал по возвращении в Англию, прошло. Он как бы начинал новую жизнь, где ему все благоприятствовало. Приятная работа, шеф – человек симпатичный и к тому же друг, а в самое ближайшее время он женится на женщине, которую любит.
Каждый день он заново удивлялся тому, что Энн могла в него влюбиться. Такая привлекательная женщина и вместе с тем бесконечно мягкая, сама доброта! Иногда, правда, когда ему случалось делать какие-нибудь категорические заявления, он, искоса взглянув на Энн, замечал, что она смотрит на него с чуть насмешливой улыбкой. На первых порах ему это не нравилось – он не привык быть предметом насмешек, – но потом убедил себя в том, что от нее может снести и это, и даже не без удовольствия.
В таких случаях Энн обычно говорила: «Не слишком ли мы раскомандовались, дорогой?» – а Ричард в ответ сначала обиженно хмурился, но затем, рассмеявшись вместе с Энн, признавался: «Да, что-то меня занесло». А однажды он ей сказал: «Ты на меня замечательно влияешь, Энн. В твоем присутствии я становлюсь более покладистым».
– Мы оба очень хорошо влияем друг на друга, – поспешно возразила Энн.
– Ну какое я могу оказывать на тебя влияние? Мое дело – ухаживать за тобой и заботиться о тебе.
– Только не очень ухаживай. Не то получится, что ты потакаешь моим недостаткам.
– Недостатки?! Да у тебя их нет.
– Да что ты, Ричард, сколько угодно. Я, например, люблю нравиться людям. Не люблю указывать им на их промахи и ошибки. Не люблю ссор и даже пустячных размолвок.
– Слава Богу! Как ужасно было бы иметь сварливую, вечно ворчащую жену! Я навидался таких на своем веку.
Больше всего, Энн, меня привлекает в тебе твоя мягкость и доброжелательность. Ах, дорогая, мы будем так счастливы.
– Да, мне тоже так кажется, – ласково произнесла Энн. Ричард, подумала она, и впрямь сильно изменился со времени их первой встречи. Куда подевалась агрессивность, постоянная готовность к отпору! Как Ричард сам правильно подметил, он стал гораздо покладистее. Обретенная уверенность в себе сделала его более терпимым и дружелюбным.
С букетом нарциссов в руках он направился к дому Энн.
Обменявшись приветствиями со швейцаром, который уже хорошо знал его в лицо, Ричард поднялся на третий этаж.
Дверь ему открыла Эдит. Из глубины коридора доносился взволнованный голос Энн:
– Эдит! Эдит! Тебе не попадалась моя сумка? Куда-то я ее засунула, никак не найду.
– Добрый день, Эдит, – вежливо промолвил Колдфилд, входя.
