- Мы вам доверяем... мы понимаем, что можем вам доверять, - сказала миссис Морин, в задумчивости потирая свои пухлые руки и с виноватым видом поглядывая на Моргана, в то время как ее супруг назидательно и отечески водил указательным пальцем по его подбородку.
- О да, мы знаем, что можем вам доверять. Мы целиком полагаемся на мистера Пембертона, Морган, - подтвердил мистер Морин.
Пембертон снова подумал, не сделать ли ему вид, что он не понимает, о чем идет речь; но тут же увидел, с какими муками это будет сопряжено; по лицу Моргана он прочел, что тот все уже понял.
- Так, значит, он может увезти меня, и мы будем вместе навеки? вскричал мальчик. - Увезти, увезти меня куда захочет?
- Ну уж и навеки? Comme vous у allez [здесь: уж очень ты многого захотел (фр.)], - снисходительно рассмеялся мистер Морин. - На столько времени, на сколько мистер Пембертон соблаговолит тебя взять.
- Мы старались, мы мучились, - продолжала его жена, - но вы так сумели его к себе привязать, что все самое трудное уже позади.
Морган отвернулся от отца, он смотрел на Пембертона, и лицо его просветлело. От заливавшей его краски стыда ничего не осталось, появилось нечто другое, вдохнувшее в него жизнь. Это была вспышка мальчишеской радости, слегка только приглушенная мыслью о том, что от этого неожиданного исполнения его надежды, слишком уж внезапного и стремительного, все становится гораздо менее похожим на игру, о которой он так мечтал: весь "побег" открыто препоручался теперь им обоим. Мальчишеская радость эта длилась всего лишь миг, и Пембертона почти что испугало, что сквозь только что испытанную униженность неожиданно проступили признательность и любовь. Когда Морган пролепетал: "Ну что вы _на это_ скажете, мой милый?" - он почувствовал, что от него ждут слов восторга. Однако еще больше его испугало то, что сразу же за этим последовало и что заставило мальчика тотчас же опуститься в стоявшее возле него кресло. Он очень побледнел и прижимал руку к левому боку. Все трое смотрели на него, но первой к нему кинулась миссис Морин.
- Ах, бедненькое сердечко! - вскричала она и опустилась перед ним на колени; в эту минуту он уже не был для нее только божком, и она горячо его обняла.
- Вы слишком много сегодня гуляли, слишком спешили! - крикнула она через его плечо Пембертону. Мальчик ничего на это не возразил, как вдруг его мать, все еще продолжая держать его в своих объятиях, привскочила с перекошенным лицом, и послышался душераздирающий крик:
