Между ними и Ителом лежало открытое и на первый взгляд безопасное пространство – без деревьев, кустарника и скал, лишь кое-где виднелись одинокие рыжие валуны с шапками мха. И это пространство в отдельных местах почти неуловимо для глаза колыхалось – как подчас парит нагретый асфальт в полдень. Сварог присмотрелся и спустя минуту смог различить в этом колеблющемся, текущем куда-то влево мареве отдельные детали.
По берегу неспешно катились совершенно прозрачные мячи размером чуть больше футбольного; мягко касались земли, сплющивались в блин, вяло подпрыгивали, возвращая первоначальную форму, вновь падали, вновь подпрыгивали… Сотни, тысячи шаров, целое воинство прозрачных форм абсолютно беззвучно, медленно и целеустремленно продвигалось вдоль берега. Взгляд проникал сквозь них беспрепятственно, заметить мячи можно было только по тому, как искажаются очертания находящихся позади них предметов; не было у мячей ни глаз, ни ртов, ни конечностей… Однако такой жутью, такой всесокрушающей мощью, такой нечеловечностью веяло от этого бесшумного, невидимого демарша, что Сварог не сделал бы и шагу вперед, даже если б возле самой воды его ждал готовый к отлету ял с имперской эмблемой на борту.
«Наша Таня громко плачет – не пускает к речке мячик. Тише, Танечка, не плачь, не то съест тебя тот мяч», – тут же сочинил Сварог и крепко отругал себя за графоманство. Это даже не гарнизонный боевой листок. Это гораздо хуже.
Он покосился на щенка, который парил в двух уардах над землей. Щенок настороженно смотрел на стадо шаров и тихонечко рычал. Видать, армия футбольных мячей не нравилась и ему. Тогда Сварог вздохнул и сказал вслух:
– Переждем. Столько прошли, что перед последним шагом можно и отдохнуть, перекурить.
Он сел прямо на землю, скрестил ноги и закурил. Пальцы опять дрожали. В этих местах неврастеником станешь и не заметишь…
Мячи не обращали на человека с собакой ровным счетом никакого внимания – должно быть, у них был свой путь в этой жизни, с путем Сварога не пересекающийся. И то хорошо.
Спустя двадцать минут чудовищное шествие прекратилось. Несколько отставших и оказавшихся в арьергарде упругих шаров, точно наполненных ртутью, торопливо упрыгали за основным отрядом… и все прекратилось.
На всякий пожарный Сварог выждал еще минут пяток, но ничего подозрительного больше не происходило. Тогда он встал и отряхнулся. Сказал щенку:
– Ну, брат, кажется, дорога свободна. Надеюсь.
И зашагал к реке, каждой порой тела ожидая подвоха от солнечного полудня.
