Сварог дернулся изо всех сил. Туман нехотя ослабил хватку, отпуская жертву, и Сварог, высоко задирая ноги, как на мелководье, неуклюже припустил к ущелью. Каждый шаг давался с трудом, будто он по болоту бежал. Ноги вязли в полупрозрачной каше, вытаскивать их было сущим мучением, а сзади, все ближе и ближе, слышался шорох настигающего леса… Он нырнул в проход, почти бегом пустился среди голых граненых скал. Чуть погодя остановился. Перевел дух. Обернулся. Молочно-белые языки жадно облизывали каменистый порожек у входа в ущелье, пытаясь на него забраться, но солнечные лучи делали свое дело – прожорливый туман таял на глазах. А может, никакой он не прожорливый, просто хотел познакомиться поближе, облобызать по-дружески…
Сварог осмотрелся. Деревья сюда не пролезут. Зато могут выйти навстречу местные обитатели, а деваться-то и некуда, по скалам не вскарабкаешься… А судя по плотности населения в Хелльстаде, когда шагу не ступишь, чтобы в какую-нибудь историю не вляпаться, ущелье необитаемым быть никак не сможет… Пожалте, а я что говорил?
– Ну вот, – грустно-философски констатировал он, выхватывая меч. Опомнился, перебросил его в левую руку, достал шаур, держа палец над самым спуском. Похоже, это и называется – упомяни о черте…
В узком скальном проходе шириной уарда в два, загораживая ему дорогу, лежал лохматый черный пес.
– Вот и свиделись, – громко, прогоняя испуг, сказал Сварог, прислонился спиной к скале, чтобы сзади не зашел ни один неожиданный сюрприз, стал ждать.
При звуке его голоса пес торопливо поднял лобастую голову, завертел ею вправо-влево, словно бы прислушиваясь. Глаза у него оставались закрытыми. Потом он рухнул набок, открыв голый розовый живот, засучил лапами и жалобно захныкал. Попытался неуклюже встать, упал на землю и заскулил громче.
Сварог перепробовал все известные ему заклинания, но никаких изменений не произошло. То, что он видел перед собой, было истинным обликом неизвестного зверя, который, несмотря на размеры взрослой овчарки, всеми своими повадками и видом чрезвычайно напоминал оставленного матерью без присмотра щенка. Судя по нераскрывшимся глазам – не старше двух недель. Но какова же тогда мамаша?
Сварог выжидал. Непонятного возраста зверь хныкал все жалобнее и громче, упрямо подползая все ближе. Если это и в самом деле щенок, мамаша соответствующего роста, вернувшись, закатит такой концерт посягающему на чадо…
Потом он решился. Осторожно обошел зверя, чутко прислушиваясь. За поворотом проход расширялся, выводя в ущелье. Сварог остановился, огляделся, присвистнул. Скулеж за его спиной приближался – щенок полз за ним, теперь Сварог не сомневался, что это и в самом деле щенок, а мать за ним уже не вернется.
