нарушается введеніемъ въ драму исторіи Самозванца, его любви, сценой въ корчмѣ, сценами въ замкѣ воеводы Мнишка и др. Единство
мѣста нарушается такъ же легко: дѣйствіе переносится взъ Москвы въ Польшу, въ корчму, въ палаты царя, въ монастырь, въ домъ Шуйскаго и пр.; единство
времени тоже не соблюдено: первая часть драмы связана съ 1598-ымъ годомъ, послѣдняя — съ 1604-ымъ. Такимъ образомъ, драма Пушкина написана не во правиламъ, тогда господствующимъ въ русской драмѣ. Чтеніе "драматургіи" Шлегеля, разъяснившаго сущность построенія драмы y псевдоклассиковъ и y Шекспира, помогло нашему поэту соззнательно отнестись къ этому вопросу. Любопытно, что "Борисъ Годуновъ" написанъ
за два года до появленія во Франціи первой романтической драмы Гюго: «Кромвель» (1827 г.), съ тѣмъ знаменитымъ предисловіемъ, которое совершило переворотъ въ исторіи французской драмы въ томъ же смыслѣ, въ какомъ драма Пушкина раньше сдѣлала переворотъ въ этой же области y насъ.
с) смѣшеніе комическаго съ трагическимъ.
3) Кромѣ этихъ крупныхъ особенностей, взятыхъ y Шекспира, воспользовался Пушкинъ еще характернымъ пріемомъ великаго англійскаго драматурга смѣшивать «комическое» съ «трагическимъ». Въ этомъ отношеніи характерно внесеніе сценъ: "Корчма на Литовской границѣ", "Келья патріарха" и др. Это тоже было «новшествомъ» въ русской драмѣ, которая, слѣдуя указаніямъ псевдоклассической теоріи, до Пушкина строго различала "трагедію" и "комедію". Слѣдуя за Шекспиромъ (и Вальтеръ-Скоттомъ), Пушкинъ въ этихъ комическихъ «бытовыхъ» сценахъ воспользовался языкомъ «вульгарнымъ», что также нарушало правила псевдоклассицизма.
d) введеніе массъ, многихъ дѣйствующихъ лицъ. Дробность дѣйствія.
4) Введеніе народныхъ массъ и большого числа дѣйствующихъ лицъ тоже должно быть признано результатами вліянія Шекспира. У него же позаимствовался Пушкинъ и пріемомъ разбивать дѣйствіе пьесы на многочисленныя и короткія сцены. У Шекспира этотъ пріемъ находился въ связи съ устройствомъ тогдашней сцены, подраздѣленной на отдѣленія. Такой сценарій — наслѣдіе средневѣковыхъ мистерій. Онъ пріучилъ и зрителей, и авторовъ пьесъ къ подвижности дѣйствія, легко переносимаго съ мѣста на мѣсто, потому что не требовалось перемѣны декорацій; такимъ образомъ, отдѣльныя сцены, связанныя съ разными мѣстностями, могли происходить даже параллельно одна другой. Это была одна изъ «условностей» театра Шексптра, которая не привилась на сценѣ новаго современнаго театра.
