Петру нужны были свежесть, новый подход к развитию науки. И нашел он их в первых образцах современного университета – в германских Галльском и Геттингентском. Ранее при схоластическом обучении полагалось, что истина уже дана и задача профессора лишь в том состоит, чтобы передать ее в неискаженном виде. Но в новом образовании истину можно и должно было искать. Современный профессор побуждает слушателя к тому. И профессор, и слушатель должны стать в процессе познания равными участниками. Слушатели становятся свободны выбирать предмет обучения, направление своего научного исследования, излагать свои мысли с кафедры. В основе нового университетского образования лежит принцип „трех свобод” – преподавания, обучения и исследования. И такое немецкое университетское образование быстро стало популярным, доступным, привлекательным для людей всех сословий и состояний. С одной стороны, оно пользовалось государственной поддержкой, а с другой, было свободно от давления внешних сил – университет самоуправлялся…»
Студенты, бредущие в свои ученые кельи на ночь, проходили мимо комнаты все реже и реже, и я уже почти не отвлекался на них от чтения:
«Итак, через Петра І именно немецкую модель развития университетской науки перенимает в 18 веке Россия. И именно в Германию, в Марбургский университет, едет учиться в 1736 г. один из лучших российских студентов, 25-летний Михаил Ломоносов. Крестьянин-помор, сбежавший из дома и пришедший пешком с рыбным обозом из Холмогор в Москву. Там, представившись дворянином, он поступает в старую академию. Его обман раскрыт, но за успехи в науках Михаила не отчисляют, и более того – в 1735 г. переводят в студенты петербуржской Академии наук, оттуда посылают учиться за границу.
В Германии Ломоносов проявляет себя многими талантами – и в науке, и в питие, и в любви. Физические опыты он совмещает с физиологическими. После одного из застолий Михаил оказывается записанным в солдаты. Бежит на родину. И это не последнее Ломоносова приключение. В научных спорах с немецкими профессорами, преподающими в России, он нередко пускает в ход кулаки. А в 1757 г. пишет „Гимн бороде”:
„Не роскошной я Венере,
Не уродливой Химере
В имнах жертву воздаю:
Я похвальну песнь пою
Волосам, от всех почтенным,
По груди распространенным,
Что под старость наших лет
Уважают наш совет.
Борода предорогая!
Жаль, что ты не крещена
И что тела часть срамная
Тем тебе предпочтена…”
Стихи явили собой сатиру на ханжей-церковников, прикрывавшихся в неблаговидных делишках роскошными бородами. Синод тут же потребовал, чтобы стихотворение „было сожжено через палача под виселицею”, а сам Ломоносов был подвержен жестокому наказанию. Обошлось.
