– Где ваши билеты? – накинулся на старушку с вопросом бригадир поезда.
Елизавета Кондратьевна сжалась и не понимала, что от нее хотят, и все глядела на бледное лицо лежащего мужа. Да ему же плохо! Почему ему никто не помогает? Она грохнулась на колени. Неприятный холод скованных рук мужа напугал ее.
– Что, что с ним? – шептала она, боясь думать о самом страшном. – Помогите. Ему нужны таблетки. Врача!
Ее оттащили. Как сквозь покрывало, слышались голоса:
– Успокойтесь, женщина. Помер он.
– Все там будем.
– Сжалился, помочь захотел. Зря пустил, дурак, – ругался проводник, – теперь отвечать придется за свою доброту.
– Перекройте тамбур. Никого не пускать. В Кзыл-Орде высадите ее.
– Вызвать труповозку?
– Конечно. Эх, вечные проблемы с этими стариками. Тебя что, учить надо, кого лучше подсаживать?
Ранним утром в туманной дымке двое небритых санитаров выволокли тело Василия Трофимовича Есенина и впихнули в машину. Неприметный автомобиль без окошек подогнали прямо на перрон, чтобы не тревожить пассажиров. В морге у Елизаветы Кондратьевны забрали документы мужа и настойчиво спрашивали: когда она заберет тело. Старушка просила, чтобы мужа перевезли на станцию Туркестан. Она там живет и там его похоронит. Но ей твердили, что этим они не занимаются, нужно самостоятельно договариваться с водителем. В морге тоже требовали деньги, так как труп не имеет городской прописки.
Старушка растерянно пересчитала купюры в кошельке – ни на что не хватало. «Вот теперь и понадобятся отложенные на похороны деньги», – успокоившись, подумала она.
Поезд мчался сквозь ночь. Встречный поток вихрился за стенкой укрытия, где сидели Нина Брагина и Тихон Заколов. Ветер свистел в щелях конструкции и холодил металл. Когда состав на поворотах дугообразно изгибался, к свисту добавлялся визгливый писк колес, трущихся о рельсы, и кислый запах искрящего железа. А ветер, пользуясь случаем, нагло забирался под одежду.
Плечи девушки вздрагивали. Грохот колес заглушал звуки рыданий. Плюшевая шкурка медвежонка послушно поглощала влагу девичьих слезинок. Черные стекляшки игрушечных глаз участливо смотрели на Нину.
Девушка подняла покрасневшее заплаканное лицо.
– Холодно! – поежилась она. Говорить приходилось громко.
Тихон придвинулся и осторожно обнял девушку:
– Так лучше?
Нина кивнула, шмыгнула носом и уставилась пустым взором на дрыгающийся край следующей платформы.
– Что мы теперь будем делать? – через некоторое время спросила она.
