Разговор, понятное дело, зашел о том, что происходило в последние дни. Чтобы разговаривалось легче, решили пропустить по маленькой. Владимир Петрович вынес из дома бутылку наливки и полбатона не очень свежей докторской колбасы с ржаным хлебом, скромный и романтичный Саша добавил к натюрморту шоколадку, Иван сказал, что «потом профинансирует догон».
Выпили по маленькой из пластиковых стаканов, покряхтели. Наливка оказалась знатной.
– Сам делаешь? – спросил дядя Петя.
– Теща делает, – ответил Владимир Петрович. – У меня теща в деревне живет. Знаете, как Новиков в «Белых росах» говорил: «Жены наши помирают, а тещи живут». Вот и моя – уже ровесница Николая Второго, а наливку хлещет так, что молодые от одного только вида блевать начинают. Семенов обзавидуется.
Услышав свою фамилию, коньячный бизнесмен поднял голову, спросил «М-м?..», потом снова стал рассматривать щебень под ногами.
– Что у нас тут происходит-то, кто-нибудь может сказать? – спросил Жорик. – Может, имеет смысл поменять квартиру, пока еще что-нибудь не загорелось? Мне моя жизнь дорога как память.
Жена одобрительно погладила его по плечу. Какой он все-таки у нее остроумный!
– Может, и стоит, – отозвался Владимир Петрович. – А может, и нет.
– Номер у нас нехороший, тринадцатый, – с видом специалиста изрек Иван. – Я думаю, дело в этом. У меня когда-то «шестерка» была, номер «ноль-тринадцать», так я на ней все столбы в городе сосчитал.
– Да ну, бл…, что за хрень! – подал голос Семенов, не поднимая головы. – Ты бы еще на «фердинанде» фронтовом круги нарезал, идиот. Как раз докатался бы до кладбища.
Ваня обиделся. Надув губы, отошел в сторонку.
– А ты что думаешь, Петь? – спросил Владимир Петрович, отламывая кусок колбасы. – Я вижу, у тебя есть что сказать. А?
Дядя Петя как раз закончил мусолить очередную папиросу. Всеобщее внимание было ему не в диковинку, но сегодня он не собирался становиться звездой вечера.
– Есть у меня один знакомый паренек, – заговорил Петр, – вот у него побольше информации будет, чем у меня. Но точно могу сказать, что байки про тринадцатый номер тут ни при чем. Мало ли на свете тринадцатых номеров…
Народ подавленно замолчал. Никому не хотелось думать, что трагедия с ребятами может повториться. Никому вообще не хотелось сегодня ворочать извилинами, всем хотелось выпить.
– Петрович, давай по второй, – скомандовал Иван. Тот не заставил просить дважды.
После второй стало чуть легче. Даже Семенов, допивший свой коньяк до конца и присоединившийся к наливке, стал более разговорчивым.
