– Тоже вариант, – согласился Фарапонов. – Что ж, пора нам. Я с собой прихватил человечка, который всех их не раз видал, да и нам расскажет, кто из них кто. Едемте.
Все трое вышли из дома и сели в экипаж, где их поджидал тот самый «человечек», оказавшийся сухощавым блондином лет двадцати восьми, чрезвычайно скромным, по крайней мере, с виду. При свете уличных фонарей Фарапонов представил его Карозиным. Молодого человека звали Алексей Петрович Сульский и был он в чине капитана.
До кладбища, а это почитай через полгорода ехать, все молчали. Катя в темноте кареты сжимала руку Никиты Сергеевича, благодарно думая о том, что как же хорошо, что он едет с нею. Все ж таки кладбище, полночь, да еще и так загадочная история тоже не давала покоя. Хотя Катенька старательно гнала от себя воспоминания о том, что услышала от Анны Антоновны, но сейчас, когда ехали по почти безлюдным улицам, большей частью и не освещенным, почему-то думалось о погибшей барышне с трепетом. А ну как правдой та история была? Катя подавила вздох и прижалась поближе к мужу. Он успокаивающе погладил ее по ручке.
Наконец возница остановил лошадей, как и было обговорено заранее, не доезжая до кладбищенской ограды, чтобы не привлечь внимание тех, кто могу уже собраться на свои ежемесячные каждения. Вышли из кареты и Сульский, приглушив только голос, но не переходя на шепот, ибо знал, что в ночной тишине шипящие звуки куда слышнее, проговорил:
– Придется сейчас перебираться за ограду, тут лаз неподалеку, а потом, – он коротко махнул рукой, – прямо вон туда, к сараюшке, в ней и спрячемся. Они туда никогда не ходят, только мимо, как раз к сторожевой избушке.
Все трое ему безмолвно повиновались. Возле ограды то там, то сям росли кусты, а за одним из них как раз и обнаружился лаз – специально, видать, проделанный заранее. Первым в него протиснулся подполковник, затем Карозин, после Катя, а уж замыкал маленькое шествие Сульский.
На кладбище стояла такая тишина, что к ней и правда никакое другое слово кроме «гробовой» не подходило. Доносился, конечно, откуда-то надсадный собачий лай, да и тут, наверное, свои псины имелись, только были кем-то они нынче предусмотрительно убраны. Ночь выдалась облачной, и луна только ненадолго вырывалась из плотной завесы облаков, что, может, будет и к лучшему, подумала про себя Катерина Дмитриевна, потому как окружавший пейзаж не располагал к прогулкам и приятным мыслям. Покосившиеся кресты, рвы могил, ощущение, что нет ни конца ни краю этому кладбищу… Катенька зябко передернула плечами, хотя ночь стояла теплая.
