Ветер разносил этот шум вдоль берега, шаловливо теребил хлопок, наваленный на причале, подбрасывал кверху оторванные волокна. Воздух был напоен запахами патоки и пряностей.
Броуди Донован с довольной улыбкой обозревал окрестности. Он любил эти запахи, любил суету, всегда царящую в порту. В порту он чувствовал себя как дома. И даже лучше, чем дома!
Броуди приветственно помахал рукой капитану «Кресент Глори» и, подхватив под мышку небольшой плоский сверточек, повернулся спиной к воде.
Впереди теснились дома старого города, этого бастиона аристократических креольских семейств. Кэнал-стрит – улица Канала – негласно служила границей, отделявшей старую часть города от новой, американской, – шумного делового центра. Именно там находилась контора «Кресент Лайн», и Броуди каждый день туда наведывался. Но сегодня он отправился во Вье-Карре.
Броуди быстро спустился по набережной, прошел мимо убогих лавчонок, где продавались дешевые товары для моряков, миновал пивные, где спозаранку было полно завсегдатаев, торопливо пробежал мимо лотков с устрицами. Улица была загромождена телегами, на которых лежали различные грузы. По реке в Новый Орлеан доставлялось множество товаров; их выгружали на берег и развозили по городу в запряженных мулами повозках.
Пробираясь между телегами на другую сторону улицы, Броуди здоровался со знакомыми возницами, смеялся и шутил, мгновенно перейдя на простонародный жаргон:
– Эй, О'Шоннесси! Ты чего кемаришь, браток? Небось перепил вчера, да?.. А ты, Майкл, скажи своей женке, что я на днях намерен отведать ее пышек. Конечно, когда тебя не будет дома!.. Ну ты даешь, Долан! Опять схлопотал в глаз! Ты когда научишься драться, малыш?
А в ответ слышалось:
– Фу-ты ну-ты! Какой он теперь важный! Тебя как называть: ваша честь или ваша милость?.. Да вы поглядите на его жилетку! Короли – и те, наверно, так не выряжаются!.. Эй, Донован! Что это ты тащишь под мышкой? Кружевные платочки, носик себе утирать?
В грубоватых шуточках сквозила любовь. Любовь и гордость за человека из простой среды, который выбился наверх, но не забыл своих бывших товарищей. Ведь извозчики, как и Броуди, еще совсем недавно гробили свое здоровье на строительстве канала, прозванного в народе проклятой канавой.
Однако при всей легкости, с которой Броуди поддерживал разговор с простыми людьми, он разительно отличался от них. И не только потому, что носил дорогой черный сюртук и парчовый жилет, а на голове у него была черная шляпа, да и в начищенные ботинки можно было смотреться как в зеркало. Эта разница ощущалась и прежде, когда Донован одевался в лохмотья.
