Коул невольно улыбнулся и сунул билет в нагрудный карман…
Вернувшись в кабинет, он много раз доставал этот билет, рассматривал его со всех сторон, словно пытаясь прочесть что-то между строк, и задавал себе вопрос: а не разумнее ли на всякий случай остаться дома?
И все же в конце концов съездил домой, принял душ, переоделся и отправился в отель «Фермонт».
Его провели в Голубую комнату, где находился клуб любителей музыки, и усадили за столик. Столик был на двоих, и пустой стул, казалось, смотрел на Коула с укоризной. Коул почувствовал себя виноватым. Почему, спрашивается, он так упирался? Стоило ему сказать одно лишь слово, и Реми Жардин сейчас сидела бы здесь. Нет, право же, он не выдержит целый вечер в одиночестве… После недолгой внутренней борьбы Коул решил-таки уйти, даже не дождавшись начала концерта.
Но едва он поднялся с места, как в зал вошла Реми, трогательно женственная в шелковом костюме с высоким воротником, отороченным кружевами. Она убрала волосы в прическу, напоминавшую корону. Это придавало ее облику строгость и в то же время смотрелось необычайно соблазнительно.
– Извините за опоздание. Надеюсь, я не слишком долго заставила вас ждать? – сказала Реми. Можно подумать, он дожидался ее прихода! Или… действительно дожидался?
Коул растерянно вскочил.
– Реми!
Все. Слово не воробей. Вот он и назвал ее по имени.
– Что, Коул? – тихо спросила она.
– Ничего. – Коул опустил глаза.
– Ничего? – игриво переспросила она, садясь за столик.
Реми явилась на концерт в белом костюме, однако впечатление этот наряд производил отнюдь не целомудренное, поскольку на спине красовался огромный вырез.
– Неужели вам нечего мне сказать?
– Я вижу, вы переоделись… – напряженно произнес Коул, усаживаясь на свое место.
Чутье подсказывало ему, что надо немедленно встать и уйти, но ноги словно налились свинцом.
– Вам нравится мое платье? – продолжала кокетничать девушка.
– Это не платье. Это оружие, – мрачно ответил Коул.
– Ах, вот как? Надеюсь, смертельное? – соблазнительно улыбнулась Реми.
– Послушайте, что вы во мне нашли? – не выдержал Коул.
Он откинулся на спинку стула, пытаясь хоть чуточку увеличить расстояние между ними. Он упорно не желал признаваться себе, что Реми его волнует, но на самом деле у него мурашки по коже побежали, когда он услышал шелест шелка и представил, как она кладет ногу на ногу.
– Если честно, – лицо Реми вдруг посерьезнело, а взгляд стал задумчивым, – если честно, то вначале – я это уже говорила – мне было любопытно на вас посмотреть. Нечасто встречаешь людей, с легкостью отказывающихся от членства в самом престижном клубе нашего города. Ну а потом я увидела, как вы любовались гравюрой. Не прикидывали в уме, сколько она стоит, не думали о впечатлении, которое она произведет на ваших знакомых, а просто любовались – и все. Вам понравился ее стиль, колорит, понравилась манера художника. Я постоянно имею дело с коллекционерами и уверяю вас, мало кто так относится к произведениям искусства, как вы. Я моментально это почувствовала, потому что сама ощущаю то же самое, когда мне показывают севрский фарфор.
