— Проходи, Анастасия, не стой у порога, — в кресле кто-то шевельнулся, и рука указала на соседнее. — Присаживайся. В ногах правды нет.
— Слушай, зачем этот маскарад? — я присела напротив графа. Сказала же, что он сюда сунется.
— Чтобы у Джейка и остальных не возникло подозрений, если тебя не будет пару дней, — вампир несколько гнусно усмехнулся.
— В смысле?
— Ты — женщина красивая, тобой уже, кстати, интересовались… выводы делай сама, — добродушно предложил он.
Я откинулась в кресле:
— Понятно, ты оказался быстрее, а слугу зачем испепелил?
— Просто дал ему свободу, — пожал плечами кровосос. — Он верно послужил мне. Вина?
— Давай, — я наблюдала, как граф наливает бокал. — А не хватятся?
— Нет. Его в списке и не было. Он просто подменил настоящего.
— А настоящий где? — мне даже интересно стало — неужели прибил? Никакого сочувствия или сожаления я не испытывала.
— Не убивал я никого, — фыркнул Влад, протягивая мне бокал. — Прошу.
Из закромов памяти всплыло красивое слово:
— Благодарю, — пригубив, я пристроила бокал на подлокотник. — Не убивал?
— Нет. Настоящий спокойно спит в дальней комнате. И прекрасно помнит, как после закрытия помог прибрать зал и заснул. Так он вымотался, бедняжка, — в голосе Дракулы проскочило издевательское сочувствие, — ликвидаторы же не обычные посетители. Попробуй им не угоди — пристрелят.
— Звери форменные, — подтвердила я и замолчала. Если он сюда пришел, то пусть и разговор поддерживает.
Вампир какое-то время меня рассматривал.
— Ты прекрасно выглядишь.
— Спасибо.
— Не голодна? — мне показалось или в вопросе откровенный намек?
Не уверена, что показалось.
— Нет, — мои губы искривила усмешка, — в клубе неплохая кухня.
— Отвратительная, — не согласился Влад, — просто ты привыкла.
— Возможно.
И вампир резко сменил тему.
— Ты не передумала?
— И не передумаю, — я вернула бокал на столик.
— Подожди отнекиваться. Сначала вот это прочитай, — и граф протянул мне книгу.
На обложке вензельным шрифтом было выведено «Ти-Кей-Ти. Сборник „Бездна“. Лучшее».
— И? — ну да. Я знаю этого автора. Талантлива, почти каждое стихотворение — в десятку. За душу берет. Что поразительно — у нее очень мало оптимистичных и задорных стихотворений.
Закладка была где-то в середине книги, возле стихотворения стоял жирный восклицательный знак.
Слишком больно возвращаться,
Слишком горек этот бой.
И опять кошмары снятся.
Пусть. Там ты ещё живой…
Снятся… Рада бы забыться,
Но тебя забыть боюсь.
Мне твоя улыбка снится…
