Сожительство, брак, общая жизнь, общая судьба, всякого рода близость в настоящем и будущем. Даже в прошлом, в силу закона обратного действия. Тут была обильная почва для ужаса и отвращения.
«И вдобавок еще он вовлекает меня в расходы. Пятьдесят франков за квартиру. Пять франков в счет платы привратнице. Двадцать франков, которые я собираюсь истратить на обои. И возмещение стоимости нового сейфа, обещанное красотке. Не говоря уже о такси, о метро, о моем потерянном времени».
Он вспомнил, что у него с собою семьсот франков Легедри.
«Правда ведь, в конце-то концов, я до некоторой степени его нотариус. Справедливость требует, чтобы я отнес эти расходы на его счет. Только расходы, уже сделанные. Пятьдесят и пять, пятьдесят пять. Прибавим круглым счетом пять франков на разъезды. Шестьдесят. Я не желаю брать деньги за потерю времени».
Ему хотелось свести этот счет немедленно.
«Отныне, во избежание записей в моем блокноте, записей бесполезных, а может быть и опасных, я буду оплачивать непосредственно деньгами Легедри все расходы, с ним связанные. Отчеты придется давать по памяти. (У него не хватит нахальства требовать их, но мне это важно принципиально.) Итак, я должен возместить задним числом свои издержки».
Он положил семьсот франков в одно из отделений бумажника, едва отделив их от собственных денег и бумаг.
Уму это казалось не четким, не убедительным. Порядок отсутствовал. И к тому же эти семьсот франков были как никак «ценой преступления». Они достались прямым путем от убитой женщины.
«Он нашел их, вероятно, не на самом теле. В каком-нибудь ящике или сундуке».
Не обладая чрезмерными предрассудками, Кинэт все же испытывал неловкость при мысли, что деньги, добытые ценою преступления, тесно соприкасаются с его собственными деньгами, с его личными бумагами. Он поддался не столько специфически моральному отвращению, сколько неясному страху какой-то заразы. И не столько заразы преступности, сколько заразы неудачи. Как ни рассматривать убийство вообще, это убийство в частности, нет никаких серьезных оснований к тому, чтобы деньги Кинэта, бумаги Кинэта делили помещение, чуть ли не ложе с семью кредитками убийцы.
Он вошел в большой магазин на бульваре Маджента и за пять франков девяносто пять сантимов купил бумажник из грубой кожи, одно из отделений которого закрывалось на кнопку.
«Я буду класть сюда серебро и золото Легедри. Что касается мелочи, то ее можно держать в левом кармане. Вместе с коробкой спичек».
