— Ты, как я убедился, являешься ярым материалистом. Следовательно, поскольку коммунизм основывается на материализме, ты являешься ещё и коммунистом.
Подобный подход привёл Вальдемара в восхищение и он, отложив недоеденный сэндвич, немедленно развил светлые идеи американца. Поскольку материализм в свою очередь базируется на логике, рассудил он, то всякий, прибегающий к логическим умозаключениям, то есть, к примеру, считающий, что дважды два — четыре, непременно должен являться закоренелым коммунистом. Запив столь мудрую мысль банкой спрайта, по рассеянности взятого им со столика проповедника, который всё не мог прийти в себя от мысли, что он — коммунист, и поэтому не обратил на это ни малейшего внимания, довольный переводчик в тишине и спокойствии закончил свой скромный ланч. До самого Рукавинска американец не проронил ни единого слова. Больше Вальдемар этого фотографа никогда не видел, но поговаривают, что вскоре Джоэл был замечен с красным знаменем на одном из зюгановских митингов.
Приём в Рукавинске превзошёл все ожидания как христиан, так и переводчиков. Не успели они выйти из автобуса, как к ним подбежал какой-то прапорщик, в свободное время подрабатывающий директором школы, и на чистом английском сказал:
— Всем хау ду ю ду. Плиз пойдёмте ту ючительская ту хэв диннер.
По дороге он объяснил, что последним приказом по гарнизону весь офицерский состав был обращён в христианство, так что теперь в доверенной ему школе вместо пионерских галстуков ученики будут носить нательные крестики установленного образца. Порадовавшись такому рвению в распространении слова Божьего, иностранцы вошли в учительскую, где заблаговременно были расставлены столы со всевозможными кушаньями. Но нежданное пиршество не было последним приятным сюрпризом этого дня. После того, как проповедники расселись и приступили к еде, школьное начальство, памятующее о том, что не хлебом единым жив человек, выпустило в пространство между столами стайку очаровательных девушек, услаждавших взор воинов Христовых различными медленными танцами, так что наши путешественники почувствовали себя настоящими султанами. Пообедав, разомлевшие американцы с неохотой отправились по классам читать проповеди. Повсюду царила чудесная атмосфера всеобщего благодушия и единственным облачком, омрачавшим эту идиллию, было необъяснимое отсутствие грузовика, бесследно сгинувшего где-то по дороге. Видя растущее народное недовольство, вызванное этим загадочным обстоятельством, проповедники пытались любыми средствами потянуть время: Айрин всем описывала немалое количество своих детей, при этом часто сбиваясь со счёта, а Гуффи направо и налево дарил отксеренные фотографии собственных не менее многочисленных girl-friend'ов, подозрительно похожие на журнальные вырезки с изображениями Мадонны и Шарон Стоун. Переводчики тоже зря времени не теряли. К примеру, Южинский, опять превратившийся в Уолтера Бирдринкера, уединился в одном из классов с местной девушкой, с которой он затеял долгий и содержательный разговор о Торе (как я уже говорил, Южинский был на редкость рассеянным человеком и частенько путал Библию, Тору и Коран). На самом интересном месте этой занимательной беседы в незапертую дверь просунулся любопытный нос одного из проповедников, который, к счастью, был очень близорук и туг на ухо, иначе Вальдемар наверняка остался бы без бонуса. Тем не менее, он подозрительно спросил:
