Он улыбнулся ей – эта улыбка напомнила Кенди свет от лампы для искусственного загара. Джастин взял ее за руку. На мгновение ей показалось, что он сейчас поцелует ее, и Кенди всем существом рванулась убежать. Но он только слегка сжал ее пальцы своими, разглядывая ее с явным недоумением.
– Я весь внимание, – сказал он, едва заметно пожав плечами. – Ты меня заинтриговала.
Кенди тряхнула головой, чтобы отбросить распущенные волосы, и отступила на шаг – чем дальше от него, тем спокойнее. Он с пониманием наблюдал за ней и наконец жестом пригласил ее сесть на большую софу из черной кожи. Кенди с неохотой опустилась на нее.
Кенди чувствовала, как ее лицо начинает пылать. Что с ней происходит? Взгляд этих усталых пресыщенных глаз вызывал неприятную мысль, будто Джастин уже прекрасно обо всем знает. Она никак не могла придумать, с чего начать.
– Молодец, что зашла ко мне, – произнес наконец Джастин Ричмонд. – Что тебя привело?
Ну, слава Богу! Хоть нарушилось неловкое молчание.
Кенди опустила глаза и грустно сказала:
– Это не так легко объяснить. Я… я поняла только по дороге сюда. Я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня… Но не знаю, что предложить взамен.
Джастин вскинул брови.
– Ты очень откровенна. Так ты пришла, чтобы заключить со мной сделку. – (Он видит меня насквозь, подумала Кенди.) – Интересно. Элисон говорила, что и твой отец звонил сегодня утром. Здесь есть какая-то связь? Кенди вздохнула:
– Есть.
– Ах, так, – сказал он.
Кенди пыталась и никак не могла найти нужные слова. Снова наступило неловкое молчание.
– Это касается моей мамы, – выпалила она наконец.
Джастин слегка подался вперед, ошеломленный, но потом снова сел прямо.
– Один из твоих… – Кенди подыскивала нужное слово: «скандальный листок» не подойдет, «грязная газетенка» тоже, – одно твое издание получило интересную информацию про маму. Мой… мой отец… – она не могла продолжать.
Глаза Джастина сузились. Он смотрел на Кенди, но, как ей показалось, не видел. Его ум просеивал информацию, пока не добрался до правды.
– Представляю, – в конце концов ответил Джастин. – Так ты хочешь, чтобы я надавил на издателя?
Кенди покраснела.
– Можно сказать и так.
Джастин встал и отошел. Он смотрел из окна вниз – во двор, который находился двадцатью этажами ниже. Когда он снова заговорил, голос его звучал жестко.
– Дело плохо, – с убеждением произнес он. – В отличие от твоего отца я верю в свободу печати.
Кенди тоже в нее верила – теоретически. Сомнения терзали ее. Джастин заметил это.
