– Да. Узнав о моей деятельности, он пришел в ярость. Для него было абсолютно неприемлемым, что он обогащался, а я ради этого рисковал своей шкурой.
– Ну конечно же, нет.
– И тогда он приехал в Лондон и стал помогать мне, неоднократно уберегая меня от опасностей. Я всегда знал о ловушках еще до того, как они были расставлены.
– Хитро придумано, – прошептала Мария, поглаживая его. – Просто блестяще.
– Мы тоже так думали. Пока наши действия не были раскрыты.
– О!
– Наше сотрудничество подверглось шантажу, причем в качестве рычага использовалась безопасность брата. Все пошло наперекосяк, начались провалы, и дело завершилось его смертью. Найджел хотел спасти меня, и ему это удалось, но стоило жизни.
– Мне так жаль. – Мария запечатлела долгий поцелуй на его груди. Она слишком хорошо знала, что это значит – потерять родного человека. Но у нее хотя бы оставался шанс найти Амелию. Кристофер же потерял брата навсегда. – Вы, наверное, были очень близки.
– Я любил его.
Эта короткая фраза потрясла ее. Эти слова отнюдь не умаляли его кажущейся неукротимости. Он произнес их с такой внутренней силой, что это признание ни в коем случае не могло быть воспринято как признак слабости.
– Отсюда все твои обиды на секретную службу?
– Отчасти. Все гораздо сложнее.
– И ты рассказываешь, чтобы вызвать мое сочувствие и получить поддержку?
– Отчасти. И отчасти еще потому, что раз уж мы не можем позволить себе говорить о настоящем, у нас остается только наше прошлое.
Мария прикрыла глаза, ее душевное равновесие было нарушено болеутоляющим и Кристофером, который оставался загадкой.
– Зачем спорить и что-то обсуждать? Почему бы нам не ограничиться сексом и минимумом слов, необходимых тебе для достижения твоих целей?
Она почувствовала, как пират разочарованно откинул голову, зарывшись в подушках.
– Я оказался в постели с инвалидом, с женщиной, которой я ни в чем не могу доверять. Если я буду сидеть тут и молчать, я просто свихнусь, пытаясь сообразить, почему я здесь, а не где-либо еще, в другом месте. Поскольку о занятиях любовью и постельных играх не может быть и речи, требуется другая деятельность, чтобы отвлечь меня.
– И это все, что мне требуется, чтобы получить от тебя информацию? Отказать тебе в моем теле? И тогда ты завалишь меня твоими тайнами для собственного развлечения?
Сент-Джон тихо заворчал, а у нее по телу побежали мурашки. Не от страха, а от зарождавшегося желания. Этот человек понятия не имел, что делать с ней или с самим собой, находясь в ее обществе. А поскольку она отлично понимала его состояние, то не могла не посочувствовать.
