– Я должен чувствовать себя польщенным? – Губы Саймона скривились в злой усмешке.
– Нет, – с кислой физиономией возразила Мария, – ты высокомерен. – Она покачала головой и зевнула. – Мне надо поспать. Я приму ванну, и мы поедем. Я думаю, что смогу немножко вздремнуть в карете.
– Мы поедем в Дувр. Сара сообщила мне, – Саймон запечатлел быстрый поцелуй на ее лбу, – что уже почти упаковалась. Мои пожитки тоже уже в карете.
– Я не заставлю долго ждать, – улыбнулась Мария. Запах тела Кристофера словно прилип к ее коже, вызывая сладкую дрожь в желудке. Он убил человека ради нее, потом с неистовой страстью занимался с ней любовью, а позже с такой нежностью обнимал ее… Такая многогранность отношений оказалась для леди Уинтер полной неожиданностью, полностью изменив в ее сознании однажды созданный и устоявшийся образ пирата.
Саймон отступил на шаг, затем подошел к буфету, чтобы налить себе стакан воды.
– Прошу поторопиться, моя любовь. Нам же хочется избежать неприятных сцен.
Мария поспешила к двери в спальню и замерла на пороге.
– Саймон?
Саймон оглянулся, в его глазах застыл молчаливый вопрос.
– Я тебе еще не надоела, повторяя, как сильно я ценю тебя?
– Ты меня любишь, – ответил он серьезно. – И тебе не необходимости говорить мне об этом, я и без слов все знаю. – Он одним глотком осушил свой стакан и налил еще. – Но все равно можешь повторять это так часто, как тебе вздумается. Мое эго стерпит все.
Мария со смехом захлопнула дверь.
– Вы знали, что она собиралась уехать сегодня утром, – бесстрастно произнес Томпсон.
– Да, конечно. – Кристофер сидел в кресле, откинувшись на деревянную спинку, и машинально стучал пальцами по обивке. Он скинул жилет и сорочку, но все равно ему было слишком жарко. Все его тело жаждало движения, он готов был рвануться вслед за женщиной, которая без излишних церемоний покинула его, даже не попрощавшись, и ему приходилось прилагать немалые усилия, чтобы усидеть на месте.
Слуга Сент-Джона был занят привычным делом, готовя все необходимое к утреннему бритью хозяйских бакенбард.
– Вам же известно, что опытные люди повсюду следуют за ее каретой. Разве это не уменьшает вашу головную боль и тревоги?
Кристофер фыркнул. Тревога, забота, переживания. Как назвать то, что он чувствовал? Почему он так переживал, если знал, что Мария вполне способна позаботиться о себе сама?
Может, потому что с ней был Куинн.
Он стиснул зубы.
Куинн.
– Анджелика, дорогая. – В тихом голосе Кристофера звучал упрек. Он повернул голову и увидел, как девушка допивает свой утренний чай у окна. – Ты ничего не разузнала?
