Он поднялся во весь свой рост и испустил победный крик, который эхо разнесло по всем уголкам, опустил хобот и одним движением, исполненным мрачной элегантности, схватил фигуру в рубище. Она оказалась не тяжелой, ее тонкая талия удобно уместилась в хоботе, но она не бросила свой факел. И когда Пальмовый Орех точным движением подбросил ее, огненная дуга осветила потолочные балки, на мгновение, казалось, зависла в воздухе и потом понеслась к земле, подобно эфемерной комете. С легкостью, которая приобретается выучкой, Пальмовый Орех поднял голову, и когда фигура упала точно на вознесенные кверху бивни, фонтан крови брызнул на солому сарая.
Кто мог предположить тогда, что ручейки крови, брызнувшие той безлунной ночью при кратком блеске факела, были лишь началом будущей реки крови, которой суждено течь четыре года спустя при еще более странных обстоятельствах?
Четыре года спустя…
На пыльной дороге ветер закручивал маленькие вихри тонкого песка, по ней, защищая лица широкими рукавами, ехали три человека. Первый — молодой человек с резкими чертами лица. Вид у него был удрученный, он изо всех сил сжимал ногами бока лошади. О том, что ему неудобно, свидетельствовали неестественно прямая спина и бледное лицо.
Его компаньон — человек с поистине прекрасным лицом, красота которого, правда, умалялась досадной полнотой, — сидел на лошади гораздо свободнее. Его маленькие ноги в красивых сапожках болтались; казалось, он убаюкан равномерным движением лошади, проседавшей под тяжестью его жирного тела, одетого в темно-красное одеяние из тафты. Он весело и с вызовом окликнул своего товарища:
— А ну-ка попробуй разгадать, ученый Динь!
Меня сжимают жадною рукой.
А я гибка, хотя мой груз тяжел.
Те, кто по мне скользят,
Уходят быстро,
Но я не разомкну свое объятье.
Его спутник презрительно усмехнулся:
— Вы думали, что поймали меня, доктор Кабан? Ваша шарада весьма тривиальна.
С этими словами он достал из рукава связку монет и непринужденно позвенел ею. Толстый доктор, уязвленный такой сметливостью, чуть заметно отшатнулся при виде нее. Ученый Динь сказал:
— Вы имели в виду гибкий ротанг, который держит эти тяжелые монеты, а вы, будучи скрягой, не любите его развязывать. Но попробуйте-ка раскусить вот эту загадку:
Всхожу по прихоти
Я в ломкой оболочке,
Нежна внутри,
Но хрусткая снаружи.
А тот, кто меня дерзостно разрежет,
Найдет во мне восторга белизну
И несказанно насладится.
Доктор Кабан заерзал в седле. Облизав свои совершенного рисунка губы мясистым языком, он без колебаний ответил:
