Свежий порыв ветра вырвался из недр ночи и овеял двух мужчин. Они вздрогнули. Мандарин Тан продолжал едва слышно:
— Видишь ли, мои воспоминания призрачны, как сон. Но это было на самом деле, я в этом уверен… Я видел призрак принца Хунга!
— Как? — воскликнул Сэн, приподнимаясь.
— Да! Его волосы были распущены и тяжелы от крови, рубашка превратилась в кровавый панцирь, глаза сверкали демоническим блеском, тоненькая ниточка крови текла изо рта, разверстого в безмолвном крике! А запах, какой запах, мой бедный Сэн! Говорят, что звери испускают запах страха, почуяв человека. Призрак принца Хунга источал смрад ужаса и ненависти, подобно тем, кто, как говорят, погибает на поле битвы!
— Как так? Ведь принц тогда еще был среди живых?
Мандарин наклонился к другу, тот, побледнев, слушал его.
— Действительно, я видел это явление задолго до смерти принца, но я убежден — это было предвестие беды. Очень плохо ощущать вещие признаки событий, ты не находишь?
— Вещие знаки смерти, ты хочешь сказать.
На берегу реки, извивающейся, как водяная змея, плывущая к морю, разыгралась маленькая драма. В воздухе еще чувствовался доносящийся со стоящих у берега джонок запах утреннего супа, лодочники, пробудившись, еще завязывали свои тюрбаны.
— Это катастрофа, я пропущу семинар! — воскликнул доктор Кабан. — Не надо было вас слушать, ученый Динь, и застревать в этой жалкой деревушке — надо было переправиться через реку вчера.
Доктор, облаченный в элегантное одеяние из розовой тафты, в нетерпении постукивал ногой. Видя, что дорога с гор по прежнему безлюдна, он ходил взад-вперед по хрупкому помосту, погружающемуся в воду при каждом его шаге.
Напрасно он целых два лунных месяца готовил свою речь, написанную в классическом стиле, но смело изобилующую тонкими наблюдениями и учеными терминами, полную иногда сомнительных, но ловко увязанных между собой тезисов. Он украсил ее цитатами из древних текстов, знакомых только выдающимся врачам, проводил неслыханно дерзкие параллели — едва ли кому-нибудь доводилось слышать подобное на таких семинарах. Напрасно провел блестящий анализ сложных случаев, напрасно ночами репетировал ее, подчеркивая и выделяя особенно удачные места, жестикулируя с выразительностью и величавостью настоящего светила. Она должна была побудить специалистов к дискуссии. И теперь этот шедевр риторики может пропасть самым жалким образом потому только, что мандарин Тан до сих пор не появился, хотя солнце стоит уже высоко!
