Машина едет дальше. Лес. Стук топоров. Алексей видит лица дровосеков. Они пустые, изможденные, похожие на черепа. Мальчик зажмуривает глаза, а отец говорит сыну сухо: «Я хочу, чтобы ты все это увидел и запомнил».
Потом они возвращаются в бабушке. Отец обнимает сына, говорит: «Запомни, Алеша, все, что ты сегодня видел. Многое ты сейчас не поймешь, но это неважно. Главное – запомни. И пойми, почему я отправляю тебя отсюда».
Мальчик плачет. Отец и сын стоят, обнявшись, возле печи; Иван Макаров терпеливо ждет, пока мальчик перестанет плакать. «Это великая страна, Алексей. Никогда этого не забывай. – И, почти шепотом: – Но наша революция свернула не в ту сторону. Может быть, все еще наладится. Справедливость на нашей стороне. Но лучше тебе отсюда уехать. Я получил для тебя приглашение от твоих дяди и тети. Я знаю, твоя мать меня бы одобрила».
Алексей знает: когда отец говорит о матери, спорить бесполезно. Он прижимается к отцу: «Когда мы с тобой увидимся опять?»
Отец обнимает его еще крепче, но ничего не говорит.
Через два дня приезжает женщина, которую зовут товарищ Тулаева. Она высокая и толстая, взгляд у нее неприветливый. Мальчик сразу понимает, что плакать бесполезно – слезами тут не поможешь.
Отца он больше никогда не видел.
На финской границе Алексея встречает полный мужчина со смуглым улыбчивым лицом. На нем теплое пальто с меховым воротником.
– Я твой дядя Джанджакомо, – сообщает смуглый, скаля белые зубы.
Больше до самого Милана они не разговаривают, потому что не знают языка друг друга…
– Сколько вам было лет, когда вас привезли в Италию? – спросила американская журналистка, нарушив ход его мыслей.
– Мне было семь лет, – спокойно ответил он. – Поэтому, сами понимаете, я мало что помню.
Он улыбнулся и красноречиво взглянул на часы.
На самом деле Алексей очень хорошо помнил, как впервые приехал в этот дом. Он был растерян, подавлен размерами и великолепием дворца, никак не мог понять, зачем его привезли в это присутственное место. Потом появилась тетя – ее длинные прохладные пальцы гладили его по волосам. Пахло от нее очень странно, совсем не так, как от других женщин. Тетя немного говорила по-русски. Она была очень добра, объяснила, что Алексей теперь будет здесь жить.
Лишь позднее он понял, что это был за запах. От тети пахло ладаном, сладким церковным ароматом. Лара стала водить мальчика в церковь. Раньше он никогда не бывал в храмах. В церкви было холодно, сумрачно, гулко. Тетя опускалась на колени перед статуей женщины с чистым, невинным лицом, очень похожим на ее собственное. Тетя крестилась, с мольбой смотрела куда-то вверх, потом закрывала глаза. Мальчик никак не мог понять, чем она занимается.
