Где-то на четвертом вышедшем во мне зазвучала музыка. Я не видела ничего лишнего, — только человек в центре, люди вокруг, кожаные кресла за ними и смутные стены в тени. Задание — представлять связь — я внаглую проигнорировала, но, тем не менее, вскоре стала испытывать ощущение, что атмосфера внутри круга сгущается и плотнеет. Когда я выходила в центр, то двигалась уже будто сквозь воду. Музыка этому соответствовала, звуки были растянутыми, замедленными. Музыка — не мелодия, а только фон под нее, как огромный пустынный парк в ожидании, когда по нему, завороженный формой деревьев, не торопясь, пройдет человек.
Когда на свое место вернулся последний, мы продолжали стоять, не шевелясь, точно ждали, что в центре возникнет еще кто-нибудь. Я подняла глаза на Монаха. Он тоже смотрел внутрь круга, но все же собрался, стряхнул наваждение и негромко сказал:
— Разойдитесь.
Из здания мы тоже выходили молча, по одному. Машинально я сунула руку в карман и сжала камень. Он был все время со мной. Общаться никто не стремился. Я шла еще неизвестным маршрутом, куда несли ноги, а люди постепенно исчезали из поля зрения. Наконец я обнаружила, что передо мной осталась лишь одна девушка — та, которая мне чем-то нравилась, высокая и похожая на воина света. Она, похоже, не замечала, что я иду за ней, или не придавала тому значения. Я оглянулась: действительно, кроме нас никого, — и немного замедлила, приглушила шаг, стараясь, тем не менее, не упускать ее из виду.
Мы миновали несколько дворов, и вот она скрылась в маленькой одноэтажной пристройке к зданию, которое наводило на мысли о старинных университетах. Слева росли густые деревья — несколько кленов. Я остановилась в тени у стены, рядом с водосточной трубой. Мне повезло: не прошло и пяти минут, как из-за кленов раздался истошный, истерический крик. Девушка-воин выскочила во двор и быстрым широким шагом устремилась туда, где явно что-то произошло. Она оставила дверь распахнутой. Мне тоже было любопытно, кто кричал, но выбрала я другое. Чувствуя себя мерзковато из-за нечестности поступка, я бросилась в пристройку.
Да, там определенно жила эта девушка. Комната вроде моей, только квадратная и немного побольше. Венский стул возле стола, на столе — карандаши, а повыше — окно.
Окно выходило как раз туда, где кричали, и я собралась посмотреть, но тут в глаза мне бросились рисунки, развешанные по стенам. Сначала я их не заметила из-за яркого света. Но теперь не могла не остановиться. Их было, наверное, около двадцати, справа и слева, на обычной желтоватой бумаге. Некоторые явно не закончены, но общность прослеживалась: на каждом изображался неровный овал или, с выемкой, круг, заполненный множеством разноцветных деталей. Иногда детали оставались за пределами круга, но таких было немного. Незаконченными я посчитала рисунки с пустотами внутри основного изображения, — из-за этого они выглядели неуравновешенными. Что до мелких деталей, то одни вызывали ассоциацию с мозговыми извилинами, другие с рыбами, третьи с гайками, и так далее. При этом каждый рисунок имел свой характер, то есть они друг от друга отличались как люди.
