«Что заставляет вас так говорить? Какой случай из вашего прошлого побуждает к подобным выводам?» Она-то, в приступе доверия, давно перешла на ты, в то время как я сохраняла дистанцию. Делала вид, что сохраняла; ведь, по правде сказать, переписка меня выматывала. А тут еще Женя со своими эротическими фантазиями, глупыми и уродскими на мой вкус. Лепестки роз на постели, взбитые сливки, тьфу.
Вербицкий, как обычно, пробегая письмо глазами перед копированием, не сдержал смешка и накрыл меня ироничным взглядом. Вообще-то наши отношения сохраняли сухо-деловой характер; он спрашивал, все ли нормально, — я отвечала, что да. Я устроилась на работу уборщицей, — мои способности к набору текстов здесь никого не заинтересовали. Друзей у меня так и не завелось. В длинных юбках и шерстяных кофтах из комиссионки я выглядела старше собственных лет.
Май оказался хороший, жаркий. Я готовилась поступать в институт. Вербицкий разрешил написать последние письма — такие, как я хочу. Могу раскрыться, могу сделать вид, что умерла, и написать от чужого имени. Жене я, естественно, сообщила, что выхожу замуж. А Ольге — что я не мужчина, а двадцатилетняя девушка, которая по собственной воле решила продемонстрировать, что такое жестокие игры.
Вербицкого я не упомянула и в письме к графу. Тот стал единственным, кто не ответил. Ольга писала трижды — о моей подлости и о необходимой нравственности, но в пустоту. Женя прислал поздравительную открытку. Я отдала ворох писем Вербицкому и переехала в общежитие. Экзамены я сдала с одной тройкой, но проходной балл в институте был низкий, и я прошла. «Заходи, если будут проблемы», — сказал мне Вербицкий в последнюю встречу, и мы больше не виделись.
— Что такая загруженная?
Я вздрогнула. Роман стоял надо мной, улыбаясь одними глазами. Я сидела в круглом дворе у стены на прогретой солнцем брусчатке.
— Ничего. Вспоминаю.
Уловив мое движение, он протянул руку, чтобы помочь подняться. Я не отказалась.
— Много навспоминала?
Я слышала его дыхание и, кажется, ощущала тепло от тела, — настолько близко он был.
— Прилично. Целый год жизни.
— Ого! — он одобрительно качнул головой.
— А у тебя с этим как? — я прищурилась, откровенно кокетничая. — Что ты натворил в молодости? Признавайся!
— Да так, — хохотнул он и отступил, позволяя пройти. — Пил и гулял. Ну, и девицы, конечно, как же нам без девиц.
