Монах остановился, и Феррейра, окинув взглядом Родригеса, сел, скрестив ноги.
- Падре, - дрожащими губами выговорил Родригес. - Падре!
Феррейра взглянул на него исподлобья. На его лице промелькнула виновато-угодливая улыбка, но уже в следующее мгновение он с вызовом вскинул голову и посмотрел прямо в глаза Родригесу. Тот искал и не находил слов. Сердце сжало отчаяние: любые слова будут ложью. К тому же ему не хотелось тешить жадно прислушивающихся японцев. Щемящая нежность, тоска, гнев, печаль, ненависть, боль - все сплелось, все смешалось в его душе. «Зачем эта маска? - безмолвно кричало все его существо. - Я не стану судить вас. Не хочу обвинять. Я сам не герой...» Он попытался сложить губы в улыбку, но улыбки не получилось. Слезинка сверкнула и медленно поползла по щеке.
- Как давно мы не виделись, падре... - сказал он, сознавая нелепость этих слов, но ничего другого придумать не смог.
Феррейра упорно молчал, и дерзкая вызывающая улыбка не сходила с его лица. Родригесу были понятны причины подобных метаморфоз, но именно потому он был готов провалиться сквозь землю.
- Сжальтесь... Скажите хоть слово, - задыхаясь попросил он. - Хоть одно слово...
И вдруг - он едва удержался, чтобы не воскликнуть: «Вы сбрили бороду, падре?» Родригес и сам удивился, как могла прийти ему в голову такая дикая мысль. В прошлом Феррейра - учитель Феррейра - носил бороду; пышная и холеная, она придавала всему его облику особенное достоинство. Но сейчас лицо его было тщательно выбрито, и Родригес почувствовал, что не в силах оторвать глаз: голые губы Феррейры выглядели чудовищно непристойно.
- Мне нечего вам сказать.
- Вы лжете себе, учитель.
- Я лгу? А что еще мне осталось?
Разговор шел на португальском, и переводчик даже привстал, весь подавшись вперед, чтобы не пропустить ни слова. Пара кур вспорхнула с земли на веранду, шумно захлопав крыльями.
- Вы здесь давно?
- Почти год.
- Где мы?
- В храме Сайсёдзи.
При слове «Сайсёдзи» старый монах, восседавший, как каменный Будда, оживился и посмотрел на Феррейру.
- А меня держат в темнице. В окрестностях Нагасаки. Где, толком и сам не знаю.
- За городом, в Сотомати.
- Чем вы тут занимаетесь, падре?
Черты Феррейры исказились; он нервно потер гладко выбритый подбородок.
- Достопочтенный Савано изволит писать трактат, - ответил за него переводчик.
- По приказу правителя я перелагаю на японский язык наставление по астрономии, - поспешно сказал Феррейра, словно стараясь опередить переводчика. - Да, я тружусь. Я приношу пользу. Я полезен народу этой страны. Японцы преуспели во многих науках, но в астрономии и медицине они нуждаются в знаниях европейцев - таких, как я, например. Разумеется, у них есть китайская медицина, но опыт западной хирургии им тоже весьма полезен, так же как и познания в астрономии. Поэтому я заказал капитану голландского судна оптические стекла и зрительную трубу. Да, я нужен этой стране. Я приношу ей пользу!
