Когда он снова открыл глаза, три кокона, подталкиваемые чиновниками, уже приближались к лодке.
«Я отрекусь. Я отрекусь!» - чуть не вырвалось у Родригеса, и он до боли закусил губу, чтобы не выдать себя. Вслед за узниками, подоткнув кимоно, в лодку прыгнули два самурая, вооруженные пиками, и лодка, покачиваясь на волнах, начала медленно отходить от берега.
«...Еще не поздно! Зачем Ты взвалил эту ношу на нас с Гаррпе? Только Тебе под силу нести это бремя!»
Но что случилось? Гаррпе рванулся, воздев руки, и бросился в воду! Он настигает лодку, плывет, что есть силы, вздымая брызги... Он что-то кричит!
- Audi nos... Господи, услышь молитву нашу...
В бесстрастном голосе не было ни отчаяния, ни гнева; он обрывался, когда черная голова исчезала в волнах.
- Боже, услышь нас!..
Перевесившись за борт, чиновники насмехались над Гаррпе; один из них, перехватив поудобнее пику, дразнил его, пытаясь достать, когда тот подплывал поближе. Голова Гаррпе то пропадала из виду, то появлялась опять - словно гонимая волею волн черная щепка; и голос то умолкал, то снова звучал, слабее и глуше, но с одержимым упорством.
Самурай подтолкнул одного из пленников к борту и с силой ударил его древком пики. Тот свалился за борт соломенной куклой - и воды сомкнулись над его головой. Со стремительной быстротой за ним последовал второй. Последней море приняло Монику. И лишь голова Гаррпе, словно обломок потерпевшего кораблекрушение судна, еще мелькала в воде; затем и ее накрыло волною от лодки.
- Ужасно. Сколько раз вижу это, а никак не привыкну. Ужасно, - вздохнул переводчик, вставая. Потом вдруг с ненавистью взглянул на священника:
- Падре, неужели вы не задумывались, скольких крестьян вы вовлекли в беду? И все - во имя ваших иллюзий, ваших эгоистичных фантазий. Вы видели? Опять гибнут люди. Гибнут невинные люди!
И с презрением добавил, как плюнул:
- Гаррпе, по крайней мере, был честен. Он пошел до конца. А вы... Вы просто трус. Вы недостойны зваться святым отцом!
Гори, гори, фонарик!..
Кто бросит в тебя камень, у того отсохнут руки.
Свети, свети, фонарик!
Кто бросит в тебя камень, у того отсохнут руки...
...Праздник кончился, но ребятишки еще горланят свою песенку. Жители Нагасаки снимают с домашних алтарей подношения душам усопших - бобы, картофель, баклажаны - и раздают угощение бродягам и нищим. По-прежнему каждый день в кустах распевают цикады; но их песни звучат все тише и глуше.
***
- Ну, как он?
В тюрьму с ежедневным визитом явился чиновник. Стражник, показав на закрытую дверь, за которой сидел священник, понизил голос:
