— Кто из людей, по-вашему мнению, нуждался в Вас, радовался Вам?
— Ну, я, должен сказать, был облеплен людьми. Благодаря моей слабохарактерности я охотно поддавался на любое слияние, излияние и возлияние. Вокруг меня было огромное количество случайных людей. Одним нравилось мое якобы декадентское обаяние, другой что-то ловил родственное себе; я был безотказен, и к тому же мог дать денег.
— А взаимное, равноправное влечение, какой-то роман?
— Роман — всегда борьба. Вы говорите о равноправии, а равноправие — это смерть, застывание. Когда два человека, слившись, прильнут друг к другу — это как вольная борьба, где под кожей ходят мышцы, и кто-то побеждает другого.
— Это Вы о тютчевском «роковом поединке»?
— Я выбираю заведомое поражение. Меня тянуло в грязь и пошлость. Один мой друг говорил мне, что мне нужно было жениться на проститутке. Верно, именно это мне и нужно было. Но именно в этом я и проигрывал не только физически и сиюминутно, но и нефизически тоже.
— А за что именно борются мужчина и женщина?
— Я не хотел бы говорить об этом, исходя из косвенного опыта. Товарищ Мао Цзедун учил нас, что есть опыт прямой и есть опыт косвенный. То есть, моя куприниана, лениниана и так далее — все это одно. А мой прямой опыт заключается в том, и противоречит в этом и бунинскому, и купринскому, что поединок есть лишь борьба с собой. Помимо нее, есть и раздвоенность, и борьба друг с другом. Но в борьбе с женщиной, в самый решительный момент я отключался и пропускал свой самый решительный удар. Я был парализован. Я знал, что подхожу к контрапункту, могу потерять или не потерять ее и терялся. Женщина — это герметически закрытая монада, проникнуть в которую невозможно.
— Когда Вас покинула надежда, что может быть вечная любовь?
— Моя первая любовь — это девочка из подвала. Она была совершенно фригидна, и это меня еще больше возбуждало. Я сам толкнул ее на панель и она стала манекенщицей. Она жива, но ее нет. Она ничего не читает и не читала, даже роман о самой себе. Женщины вообще принципиально иначе устроены. Но я лишь догадываюсь об этом. Думаю, наши ощущение и восприятие женщины механическое.
— Она не была бы оскорблена Вашей книгой?
— О, нет. Она и оскорбленное достоинство — это не пересекающиеся явления.
— Что Вам снится?
— Ко мне приходят одни и те же сны. Постоянный сон — о квартире, в которой я хотел бы жить. Это не моя реальная квартира. Шопенгауэр сказал, что сон — это перепутанные страницы книги твоей жизни. Я думаю, это не так. Я думаю, это возможность своим «темянным оком» увидеть, что происходит
