Шейда | страница 3



Макс Мюллер. Мой эфенди, вот рисунки, что я принес для вашего еженедельника. Меджид-эфенди (берет рисунки, разглядывает их). Отлично, великолепно! Хорошо, что вы пришли, у меня к вам один частный вопрос, пойдем, поговорим в магазине. Макс Мюллер. Извольте, мой эфенди, я вас слушаю...

Меджид-эфенди, Макс Мюллер и Роза уходят.

Меджид-эфенди (уходя, к Шейде). Как только придут наборщики, пусть тут же приступят к работе. Сегодня очень много работы, следите, чтобы они не бездельничали. Шейда. Слушаюсь, мой эфенди. Ашраф (возбужденно). О, Шейда, что за прелесть, что за очарованье! Одним только взглядом покоряет человека. Будь автор Фауста жив, можешь быть уверен, он позабыл бы о своей прекрасной Маргарите и поклонялся бы Розе, и оказался бы не перед фантомом своего воображения, а перед блистательной явью. Шейда. Да, Роза воистину очень милое созданье, она нежна и прекрасна. Ашраф. По правде говоря, я еще не встречал такой чарующей, красавицы! (Зажигая сигару, задумчиво удаляется). Рауф (входя, Шейде). Опасный у тебя появился соперник!.. Шейда. Да, этот парень сильно расчувствовался...

В это время входят Гара Муса и Юсиф. Мусса - смуглый, среднего роста, средних лет мужчина с устрашающим обликом. Одежда на нем сильно поношена и залатана, левая рука до локтя забинтована бязью. Его брат Юсиф - бледный молодой человек в последней стадии туберкулеза.

Рауф (едва увидев их). Дай-ка посмотреть на тебя, эфенди! Как с рукой, лучше? Муса. Нет, мой эфенди, наоборот, изо дня в день все хуже. Рауф. Зачем же стоишь, присядь. Муса (своему брату). Садись ты, Юсиф. Я повидаюсь с Меджидом-эфенди и тут же вернусь. Если тебе наскучит, не жди меня, возьми фаэтон и поезжай домой. (Уходит). Шейда (Юсифу). Откуда вы, не от доктора ли? Юсиф. Да (кашляет). Шейда. Как ты себя чувствуешь? Лучше, чем раньше, не так ли? Юсиф (с горькой и многозначительной улыбкой). Несомненно, мой эфенди!.. Если не сейчас, то чуть позже я совершенно поправлюсь и, расставшись с этими страданиями, обрету вечный покой. (Снова кашляет, прикрывая платком рот). Шейда (печально). Юсиф, ну, о чем ты думаешь? Что пользы в этих мрачных думах? В конце концов ты себя погубишь. Рауф. Да, друг мой, в жизни необходимы терпение и стойкость. Те, кто поддаются наплыву чувств, собственноручно приглашают опасность. Бог даст, вскоре ты выздоровеешь, поправишься, однако я уверен, что ты больше не будешь работать в типографии. Юсиф. Нет, мой эфенди, нет... вы оба ошибаетесь, или делаете вид, что ошибаетесь... Между тем безнадежные взгляды врачей, холодные утешения знакомых, страдания моего несчастного брата Мусы ясно говорят о том, что мои дни уже сочтены. (После продолжительного и сильного кашля, вставая со своего места). Ох, ох... Не хочу никаких утешений. По мне смерть - это самое приятное утешение, самый настоящий избавитель. Все бегут от смерти, а я все глаза проглядел ожидаючи ее, ибо я смогу быть счастлив только под сенью ее черных крыл. Да, я смогу найти покой только в ее пустых объятиях. (Мучимый удушающим кашлем, грустно). Ох, простите, побеспокоил... Будьте здоровы, мой эфенди... Может, больше не увидимся...