Кугуар сидя наблюдал за преследователями. В нем воспламенилась ненависть — чувство, несвойственное животным. Обычно агрессивным он становился только тогда, когда голод гнал его на поиски добычи или возникала необходимость защитить свою территорию. Но люди, за которыми он наблюдал, лишили его семьи. Они раздражали его. Раздражали их псы и лошади. Это были его враги. ()ни научили его ненависти. И нажили себе опасного противника — сильного, гибкого, наделенного совершенными орудиями убийства.
Когда охотники прошли, белый кугуар двинулся за ними. Позже он проследил, где они разбили лагерь.
Прошло четыре часа с тех пор, как Таггарт и Казинс забрались в спальные мешки, но костер возле палатки еще тлел. Красные угольки отбрасывали мягкий теплый свет — единственное пятно на фоне черноты ночного леса. Лишь высоко над деревьями поблескивали бесчисленные звезды.
В течение последнего часа белый кугуар медленно спускался с горы. К полуночи он находился уже метрах в тридцати от оранжевой палатки, с подветренной стороны от гончих. Со своей позиции он держал под наблюдением весь лагерь — чуял собак и лошадей, слышал их. А также чуял и слышал Таггарта с Казинсом. Особенно отчетливо он улавливал храп однорукого охотника.
Убедившись, что ему ничто не угрожает, кугуар крадучись двинулся вперед. В шести метрах от палатки он опять остановился, выпрямил задние лапы и застыл на несколько секунд в боевой позе — неясная белая тень на фоне травы. И внезапно с грозным ревом прыгнул на палатку.
Брезентовый домик сплющился под тяжестью могучего тела, а потом, словно трамплин, отбросил зверя назад. Кугуар этого не ожидал, но быстро вскочил на ноги и уже собрался вновь ринуться в атаку, как вдруг услышал брань, прогремел выстрел. Кугуар в смятении кинулся к деревьям.
В палатке царил хаос. Когти пумы рассекли стенку с одной стороны и повредили три оттяжки, частично обвалив брезентовый домик. Столь внезапно разбуженные, охотники яростно забарахтались. Таггарт, пытаясь выкарабкаться из спального мешка, левой рукой наткнулся на ружье и задел курок. Казинс. все еще сидевший в спальном мешке, едва не оглох от выстрела. Пуля просвистела в паре сантиметров от него, чудом не зацепив плечо.
— Черт побери. Уолт! Идиот! Ты чуть не пристрелил меня!
Скоро Казинс нашел прореху, оставленную пумой, и выполз из палатки. Таггарт продолжал браниться и барахтаться. Ориентируясь на красноватые блестки тлеющих угольев, Казинс дошел в темноте до костра и раздул огонь.