Она вспомнила, как советовала стажерам, приходившим на образцовую кухню в журнал: „Настоящее блюдо получается, если задумать его заблаговременно и готовить на небольшом огне".
Теперь она должна воспользоваться своим же советом – затеять разговор в начале обеда и спокойно дождаться момента, когда можно будет рассказать об этой идее.
У нее осталось время принять ванну, надеть любимое платье Таннера и даже послушать новости, чтобы побеседовать за столом и о том, что происходит в мире.
Через двадцать минут, когда перед зеркалом Джорджина накладывала последние мазки на веки, она увидела, что Таннер стоит у нее за спиной. Она улыбнулась ему и подставила щеку для поцелуя, засмеявшись, когда он пощекотал ей затылок.
– Не знаю даже, что пахнет вкуснее, обед или ты, – сказал он.
Закрыв глаза, Джорджина с облегчением перевела дыхание: кажется, он в хорошем настроении. Ведь Таннер всегда мог встретиться с кем-то: с коллегами, с профсоюзом, с юристами, с соперниками – да мало ли что происходит за день, после чего он возвращается весьма мрачным.
– Как прошел день, дорогой? – по обыкновению спросила она.
Сняв пиджак, Таннер бросил его на кресло, чтобы Гровер почистил его.
– Похоже, что Синди Адамс отвергла наше предложение вести колонку Лолли. Она не хочет уходить из „Пост". И мы опять остались ни с чем.
Джорджина поднялась из-за туалетного столика. Ей хотелось спросить, не думал ли он о Бэби. Заметив удовлетворение на его лице, когда он расстегнул светло-голубую рубашку, она решила не рисковать и промолчала.
Таннер отправился в свою гардеробную, где бросил рубашку. Он вернулся в спальню в махровом халате с монограммой – значит, он идет в бассейн в гимнастическом зале за террасой.
– Что ты сегодня мне приготовила, радость моя? – спросил он.
– Кое-что интересное, – загадочно ответила она. – Иди поплавай. А я расскажу тебе за обедом.
Рассевшись по обе стороны длинного стола, они почти одновременно развернули салфетки.
Гровер налил Таннеру немного вина и подождал, пока тот продегустирует его. После того как Таннер кивнул в знак одобрения, дворецкий снял с буфета поднос с любимым блюдом Таннера из телятины. За его спиной стояла Сельма, собираясь поменять тарелки.
– Потрясающий обед, моя дорогая, – сказал Таннер, поливая сырным соусом цветную капусту. – Ни один ресторан в городе не сравнится с твоим искусством.
– Спасибо, милый. – Полированная поверхность стола красного дерева отразила улыбку Джорджины. Она очень хотела начать разговор и при первой же возможности вскользь упомянуть о своей книге. Нельзя же сразу ошарашить его.
