Повернувшись спиной к зеркалу, она взглянула через плечо на глубокий вырез.
– Отлично, – прошептала она. – Нужно будет надеть колье из речного жемчуга, которое Ирвинг подарил ей на день рождения, и подобрать изящные туфли.
Через несколько минут она уже стояла у кассы. Улыбнувшись кассирше, Нива протянула ей кредитную карточку. Пока та вставляла карточку в щель кассового аппарата, продавщица аккуратно упаковала платье и положила его на прилавок.
Касса издала странный звук, и кассирша смущенно улыбнулась.
– Прошу прощения, – растерянно сказала она. – Машина старая и порой отказывает. – Вынув карточку, она снова попыталась сунуть ее в щель, но и на этот раз ей это не удалось.
Нива, немного обеспокоенная, взглянула на кассиршу.
– В чем дело? – спросила она.
Та, смущенно вздохнув, вернула Ниве карточку.
– Боюсь, что с вашей карточкой, миссис Форбрац, возникли проблемы. Не могли бы вы подняться на восьмой этаж и там все выяснить? Попросите мистера Сассера из кредитного отдела.
Нива решила сохранить самообладание. Она-то знала, что кассирша тут ни при чем, понимая также, что ей незачем подниматься на восьмой этаж и встречаться с мистером Сассером. Ей было ясно, что случилось с ее кредитом у „Бергдорфа". Ирвинг снова не заплатил по счетам.
– Тогда, – сказала она, – попробуйте вот эту. – Она протянула „Тэппери-Виз". – С этой карточкой все в порядке.
По милости Ирвинга Нива постоянно пребывала в состоянии стресса – так говорила ее покойная мать. Она уже вошла в лифт, крепко держа в руке сумку с платьем от „Бергдорфа", когда услышала голос матери. „Этот бездельник, за которого ты вышла замуж, – прошипела Роза откуда-то из заоблачных высот, где, вероятно, как всегда, играла в маджонг, – мистер как-его-там слишком занят, чтобы платить по счетам. У него есть деньги на машину, на водителя, на вонючие сигары, но он не может рассчитаться с „Бергдорфом".
Когда Роза была жива, Нива могла повернуться к ней и сказать: „Мама, прекрати!" Но от покойницы не уйдешь. Роза незримо заботилась о ее благополучии и от этого казалась Ниве вечно живой.
Спустившись на лифте, Нива направилась к выходу. Губы ее были плотно сжаты, в глазах щипало. „Трамп Тауэр" находился по другую сторону улицы. Она будет в своих апартаментах меньше чем через пять минут.
И там она может позволить себе поплакать.
Дожидаясь зеленого света на запруженном перекрестке Пятьдесят шестой стрит и Пятой авеню, она вспоминала, с каким удовольствием последние десять лет Роза при каждой возможности доказывала ей, что была совершенно права насчет Ирвинга.
