Рукосил потемнел. Он понял ловушку и до всех дошло, что Золотинка заслонила собой Юлия. Чем бы ни кончилось столкновение между конюшим и принцессой Септой, Юлий так или иначе оставался в стороне, он не был уже последним участником состязаний.
Понял это и Юлий, что-то пытался возражать, но Золотинка лишь отмахнулась. Вызов Рукосила ко всем, кто его слышит, давал ей право распорядиться собой. Она уж сделала шаг и не оглядывалась.
Рукосил все еще колебался, полагая, что может выбирать любой удобный ему исход. Но и у Рукосила не было никакого выбора, о чем он еще не знал.
— Ладно! — он прищурился. — Становитесь к рубежу, принцесса. Если вы когда-нибудь держали в руках боевой лук…
— Держала! — заверила его Золотинка столь звонко, с таким ослепительным нахальством, что Рукосил на мгновение смешался, заподозрив неладное.
— Я позволю вам на каждый мой выстрел три, считая три за один. Достаточно будет одного попадания…
— Если уж я тут слабейшая сторона, — резко возразила Золотинка, — то я сама и поставлю условия.
Рукосил опять сбился.
— Извольте. Извольте! Как вам угодно. Я заранее все принимаю.
— Тогда вот что, — продолжала Золотинка, сбавив напор, словно заколебавшись. — Тогда вот что… ну, дайте лук что ли…
Ей сунули первый, что пришлось, — роговой. Она попробовала его натянуть, неловко оттягивая на себя тетиву, и с некоторым смущением оглянулась:
— Другой есть?
Кто-то, не удержавшись, фыркнул. Рукосил не позволил себе ничего, кроме самой короткой усмешки. Щекам Юлия вернулись краски, слишком жгучие, пожалуй, — он горел.
— Не знаю… ладно, — пробормотала Золотинка, оглядываясь, кому возвратить лук. Потом с нарочитой застенчивостью подобрала подол и начала подтыкать его за наборный пояс вокруг бедер. Когда она окончательно задрала платье, заткнувши его пышными неровными складками, ноги обнажились выше колен до самых подвязок. Лица девиц окаменели, тогда как стрелки, напротив, переменились в лице. Не избежал общей участи и Рукосил — запнулся взглядом. У принцессы были ровные коленки и крепкие, сильные икры, туго обтянутые чулками.
— Простите, сударь! — сказала Золотинка, удачно сочетая дрогнувший от неловкости голос с достаточно наглым взглядом. — Мне пришлось это сделать, чтобы уменьшить ваши природные преимущества и без того большие. — Помолчав, чтобы убедиться, что двусмысленная фраза понята именно так, как должна быть понята, то есть превратно, добавила: — Выберем цель потруднее! Что нам мертвая деревяшка!
