— Ты здорова? — помолчав, спрашивает Нута.
— Да, я здорова! Вполне здорова.
— И ты… живая? — осторожно выпытывает Нута.
— Я живая, — не колеблется подтвердить Золотинка.
Преградой между Нутой и Золотинкой закаменела на пороге Зимка Чепчугова дочь. Потный ратник дышит Золотинке в ухо. Напряженное, готовое рухнуть обвалом ожидание.
— У тебя больной голос. Это и вправду твой голос? — выражает сомнение Нута.
Несколько раз Золотинка пытается начать и не может с собой справиться — нужно вздохнуть.
— Я хотела поговорить с тобой и объяснить, как было. Я упала в воду. В общем, оказалась в воде и отстала от каравана…
— А как же ты не утонула?
— Я хорошо плаваю. Я ныряю на десять саженей в глубину.
— Я бы утонула.
— Ничего страшного не случилось, только не догнала вас сразу.
Среди набившегося в коридор народа иноземцы, они понимают разговор, но именно потому, что понимают, смотрят и слушают с не меньшей подозрительностью, чем те, кто не разумеет по-мессалонски. Нута молчит, набираясь духу что-нибудь сказать. Отголоски прежних переживаний, вновь пробудившееся влечение и просто любопытство склоняют принцессу к Золотинке.
— Но как же говорят… — неуверенно начинает она, — мне растолковали, что письмо принцессы Нилло, твоей матери, подложное. Будто ты его сама сочинила. И что ты ведьма и будто вкралась… То есть, что ты хочешь погубить и меня, и Юлия. Это правда? Я не знаю, как быть?
Золотинка не успевает ответить.
— Принцесса! Ваше величество! — У выхода на палубу крик, толчея; ожесточенно расталкивая людей, пробивается ярко одетый мессалонский витязь — это Амадео. — Ваше величество! — кричит он, не достигнув порога покоев. — Остановитесь, вы в смертельной опасности! Не вступайте с ней в разговор! Это ведьма!
— Не-ет! — с глубокой силой убеждения возражает Золотинка. — Да нет же!
— Да! — Амадео лучше знает. Он пытается пробиться к Золотинке, но его опережают — Золотинка стиснута грубыми мужскими руками.
— Принцесса! — оборачивается она к двери. — Нута!
Твердая ладонь бьет по губам и обрывает остальное. Золотинку отрывают от пола и влекут к выходу, то растягивая, то скручивая, сдавливая грудь и зажимая рот.
Бьется надежда, что Нута подаст голос. Достаточно, может, слова, чтобы приостановить насилие. Нута молчит.
У выхода не протиснуться. Золотинку передают над головами — захватанная множеством рук, девушка ничего не весит.
— Не опускайте на пол! Глядите, чтобы не коснулась земли! — взвинченными голосами предупреждают друг друга знатоки колдовских уловок.
