— Она подслушивала! Она читала книгу! Она открыла книгу! Спряталась за кроватью! — загалдели ведьмы, перебивая друг друга.
Один взгляд хозяина — жестокий и резкий — остановил эти жалкие излияния.
— Читала книгу! — повторил Рукосил, подняв брови, и медленно водрузил свечу на конторку. — Много ты прочла? — обратился он к Золотинке, которую втащил в комнату Порывай.
— Нет, — коротко отозвалась девушка.
Сороки поспешно возроптали, усматривая в ответе дерзость.
— Значит, девчонка подслушивала? — любезно спросил чародей, обращаясь опять к ведьмам.
А они, испуганные этой любезностью, замолкли.
— Было, значит, что подслушивать? — сказал он еще. И ни одна не нашлась смелости отвечать.
Рукосил снял с полки плеть, обмял в руках, подбирая тонкий ускользающий конец из сухой кожи, и глянул сузившимся глазами на Зимку; чувственный рот его под растопыренными усами напрягся. Предчувствуя, что последует, Золотинка отвела глаза и вздрогнула — свист кнута отдался в ушах раздавленным всхлипом. Короткий, закладывающий уши свист, обрываясь хлестким щелчком, перемежался стонами и воем.
— Молчать! Молчать! — приговаривал меж зубов Рукосил.
Торчила голосила, Колча отзывалась хриплыми лающими вскриками, и никто не смел молить о пощаде. Все это было столь мерзко, что Золотинка, скованная холодными руками Порывая, почти ждала и почти желала, чтобы Рукосил обойдя всех по кругу, принялся за нее. Легче, кажется, было бы разделить общую участь, чем слышать этот животный вой.
Рукосил Золотинку не тронул. Она услышала: бросил плеть, отрывистое дыхание, несколько шагов.
На щеке Торчилы вспухла грязно-кровавая полоса, не смея рыдать, ведьма только дрожала. Колча забилась в угол и стонала, скорчившись. Одна только Зимка не сгибалась, свела челюсти, но глаза… глаза спрятала. Ей и досталось больше всех: рубец на лице, лохмотьями висела окровавленная кисея.
Жестокий, как бог, с горящими глазами на бескровном лице, Рукосил резким мановением руки подал знак Торчиле. Едва ступив, та бухнулась на колени, простирая руки. Чародей приставил ко лбу женщины перстень, сверкнула красная вспышка — Торчила исчезла. На полу валялось что-то крошечное, не больше зубочистки… Зубочистка это и была — острая роговая палочка вместо Торчилы. Рукосил подобрал ее, ковырнул на пробу в зубах и небрежно сунул в карман. Колчу он превратил в полотенце, точно такое, как лежало на постели, полотенцем этим обмахнул туфли и швырнул его под кровать.
