– Теперь он здесь, вместе с нами.
– Да, – согласился О'Хара. Он ощущал в доме некоторое враждебное присутствие с того самого момента, как они переступили порог.
– Хорошо бы зажечь свет, – забеспокоился Баумберг.
– Все знают, что в доме никого нет. Соседи могут заметить свет и вызвать полицию.
В какой-то комнате на втором этаже скрипнула половица.
До своего обращения в веру Матери Грейс, когда он воровал, прокладывая себе путь в преисподнюю, О'Хара счел бы, что скрип этот вызван обычной усадкой – один из бесчисленных и бессмысленных звуков, живущих в пустом доме, которые рождаются, когда какие-нибудь стыки расширяются или сужаются из-за повышенной или пониженной влажности. Но сегодня – он уверен – причина крылась не в усадке.
Старые дружки и кое-кто из его родни утверждали, что, примкнув к Церкви Сумерек, О'Хара превратился в настоящего параноика. Они ничего не понимали. Он только казался параноиком, потому что видел истину такой, какой она была явлена ему Матерью Грейс, а его дружки и родня были всего лишь грешниками. Он прозрел, они же оставались слепы.
Сверху снова послышался скрип.
– Наша сила в вере, – с дрожью в голосе твердил Баумберг. – Мы не должны сомневаться в этом.
– Мать дала нам опору, – добавил О'Хара.
Скрип.
– Мы выполняем работу, угодную богу, – с вызовом произнес Баумберг.
О'Хара включил фонарь, прикрыв его ладонью, чтобы их нельзя было заметить снаружи.
Они – первый О'Хара, а следом за ним Баумберг – подошли к лестнице и стали подниматься на второй этаж.
Пока они ехали в машине, февральская ночь за стеклами становилась все более неприветливой.
– Ее имя – Грейс Спиви, – сказал Чарли.
Кристина не могла оторвать глаз от фотографии.
Взгляд этой женщины действовал странно завораживающе и, казалось, излучал холодное сияние.
На переднем сиденье Джой с Питом Локберном обсуждали фильм «Восточное время» Стивена Спилберга, который Джой смотрел четыре раза, а Локберн, похоже, еще больше. Голос ее сына доносился до нее откуда-то издалека, с какой-то высокой горной вершины, словно она уже потеряла его.
Чарли выключил электрический фонарик.
Кристина почувствовала облегчение, когда тень легла на фотографию, разрушив ее жуткие чары. Она сунула ее обратно в конверт и вернула Чарли.
– Она – служитель культа?
– Она сама и есть культ. Главным образом, это культ одной личности. В ее религиозном учении нет ничего нового или уникального, все дело в способе подачи. Если с Грейс что-нибудь случится, последователи рассеются, а сама Церковь, очевидно, рухнет.
